Я останавливаюсь у входа на подъездную дорожку и, прислонившись к почтовому ящику, снимаю крышку с бутылки. Утерев пот, подношу бутылку к губам и выпиваю оставшиеся капли. На этой техасской жаре я успела выпить целую бутылку воды. Я молча ругаю себя за то, что пропустила утреннюю пробежку. На жаре я настоящая размазня.
Боясь обезвоживания, я решаю пройти остаток обратного пути пешком, а не бежать. Думаю, Карен не обрадуется, если я доведу себя до физического изнеможения. Она беспокоится за меня даже из-за бега в одиночку.
Я снимаюсь с места и слышу за спиной знакомый голос:
– Эй, привет.
С сильно бьющимся сердцем я медленно оборачиваюсь и вижу Холдера, который с улыбкой смотрит на меня. В уголках рта у него заметны ямочки. Волосы влажные от пота – очевидно, он тоже бежал.
Я моргаю, подозревая мираж, вызванный истощением сил. Инстинкт подсказывает с воплем убежать, а тело жаждет оказаться в его блестящих от пота руках.
Чертово предательское тело!
К счастью, я еще не пришла в себя от пробежки и он не сообразит, что мое заполошное дыхание вызвано встречей с ним.
– Привет, – откликаюсь я сдавленно.
Я изо всех сил стараюсь смотреть ему в лицо, но мой взгляд сам собой опускается ниже. И наконец я упираюсь взором в свои ступни, пытаясь не замечать, что на нем нет ничего, кроме шортов и кроссовок. Одного того, как свисают с его бедер шорты, достаточно, чтобы отмахнуться от неприятных вещей, которые я узнала о нем. Я никогда не принадлежала к числу девушек, которые падают в обморок от внешности парня. Я чувствую себя жалкой, даже ничтожной. Я немного злюсь, что позволила ему так растрогать себя.
– Бегаешь? – спрашивает он, опираясь локтем на почтовый ящик.
– Обычно по утрам, – киваю я. – Забыла, как жарко бывает днем.
Я пытаюсь взглянуть на Холдера, прикрыв ладонью глаза от солнца, сияющего у него над головой наподобие нимба.
Как странно.
Он протягивает руку, и я вздрагиваю, не сразу сообразив, что он просто предлагает мне бутылку с водой. То, как он сжимает губы, стараясь не улыбнуться, подсказывает мне, что от него не укрылось мое волнение.
– Попей. – Он сует мне полупустую бутылку. – У тебя усталый вид.
Обычно я не беру воду у незнакомых людей, тем более у сомнительных, но я хочу пить. Отчаянно.
Я выхватываю у него бутылку и, запрокинув голову, делаю три огромных глотка. До смерти хочется выпить все, но надо же и ему оставить.
– Спасибо, – говорю я, возвращая бутылку. Вытерев рот рукой, оглядываюсь на тротуар. – Что ж, мне до дома еще полторы мили, так что я пойду.
– Скорее две с половиной, – замечает он, косясь на мой живот.
Не вытирая горлышка бутылки, он подносит ее к губам и залпом допивает воду, при этом не сводит с меня глаз. Помимо своей воли я смотрю на его губы, прижатые к горлышку, к которому только что прикасались мои губы. Мы словно целуемся.
– А? – качаю я головой.
Не могу понять, произнес ли он что-то вслух, поскольку наблюдаю, как по его груди струится пот.
– Я говорю, скорее две с половиной. Ты живешь на Конро, а это дальше чем в двух милях отсюда. На круг получается около пяти.
Похоже, на него это произвело впечатление.
Я смотрю на него с любопытством:
– Ты знаешь, где я живу?
– Ага.
И никаких комментариев. Я не свожу с него взгляда и молчу в ожидании объяснений.
Он понимает, что мне мало «ага», и вздыхает:
– Линден Скай Дэвис, родилась двадцать девятого сентября, Конро-стрит, тысяча четыреста пятьдесят пять. Пять футов три дюйма. Донор.
