– Спасибо, – бормочет он и выходит у автобусного депо, которое соседствует с железнодорожным вокзалом пригородных поездов.
Должно быть, отсюда уезжала Селина, покидая Нью-Йорк. Сейчас, спросонья, она кажется ему такой близкой и реальной, будто он видел её только что. Джонни закрывает глаза и представляет, как девушка, смеясь, оборачивается на него и идёт вперёд к поездам, посылая воздушный поцелуй на прощание.
Ну и бред. В свои тридцать девять лет он чувствует себя шестнадцатилетним влюбленным мальчишкой. Джонни решает пройтись пешком до переулка, чтобы выветрить фантомов из головы. Он уже толком не знает, реально ли её присутствие в его жизни, или он бредит, придумывая себе привязанность к девушке.
Имея в кармане почти триста шестьдесят долларов, глупо спать в коробке за мусорным баком. Джонни усмехается своим мыслям, потому что думает теперь о безопасности: у него есть, что забирать. Забавно, что деньги для него кажутся бо́льшим весом, чем собственная жизнь, ведь за последнюю он не сильно переживал многие годы, ночуя здесь. И тут же в голову лезут потребности: сменное бельё, рюкзак для барахла, мобильный телефон для связи, мыло, в конце концов! Ещё неделю назад он вполне сносно обходился без денег вовсе, мечтая лишь о новой обуви, а теперь считает имеющиеся средства недостаточными для удовлетворения всех своих нужд. Система поглощает его.
Он ложится в картонные недра своего дома и закидывает руки под голову, предвкушая маячащую на горизонте стабильность. Такими темпами его планы окупятся за пару недель непрерывного адского труда до бессилия в конечностях. Завтра нужно спросить у Доусона, сколько стоит услуга его знакомого копа по поиску Селины, после восстановления документов это для него первостепенный вопрос.
Утром Джонни просыпается от всхлипываний. Рядом с ним на асфальте сидит Селина, уронив лицо в ладони, и горько плачет. Он протягивает к ней руку и гладит плечо. Девушка открывает лицо и встречается с ним взглядом.
– Мне тебя так не хватает, Ричард! – поскуливает она, вытирая ему лоб влажным полотенцем. – Не умирай, пожалуйста! У меня больше никого не осталось…
Она снова плачет. Джонни поднимает к глазам руки, покрытые пигментными пятнами, морщинистые, с желтоватыми ногтями, вскрикивает и просыпается.
Рассвет только занимается над городом, подкрашивая небо едва уловимым зеленоватым тоном. По его ощущениям около четырех утра. Тошнота и бессилие накатывают от этого странного сна. Он буквально ощущает её рядом, не в состоянии успокоить или сказать, что всё наладится, и он не собирается на тот свет. Джонни трогает лоб, который оказывается холодным и влажным, будто с него только что сняли то самое мокрое полотенце. Не в состоянии отличить сон от реальности, он выскакивает из коробки и несётся к ближайшей зеркальной витрине, чтобы оценить своё отражение.
Кроме излишней бледности и едва заметной раны на губе, ничего выходящего за рамки его косматого образа жизни Джонни не видит. Вернувшись к коробке, он берёт щётку, застилает кровать покрывалом и несёт вторую коробку по пустынной улице. Через полтора квартала он приземляет её между мусорных баков в переулке Корнелии, но не беспокоит её, а направляется к уличному фонтанчику, чтобы умыться.
Обдумывая свой странный сон, Джонни возвращается к коробке разбитым и потерянным: неужели он считает себя для Селины слишком старым? Даже обдумывать эту мысль нет сил, чистой воды ерунда.
