В ответ она как-то дико засмеялась и, вытащив кухонный нож, с улыбкой начала приближаться ко мне.
Мне удалось ее связать.
Она дико орала, что должна меня убить, потому что она Клеопатра, и до утра никто из мужчин, которые провели ночь в ее постели, не должны дожить.
Я пытался ее успокоить. Объяснял, что я муж и люблю ее.
Она была невменяема.
Видимо, болезнь опять дала обострение. Она смотрела на меня и не узнавала. Глаза блестели от безумия и злобы.
Знаешь, док, я сначала подсадил ее на наркотики. Потом привез в этот публичный дом. У меня не было другого выхода. Я должен был изолировать ее. Вот такие дела, – сказал Михаил.
Тогда мне и в голову не могло прийти, что это только начало.
Михаил тем временем продолжал:
– От любви до ненависти, говорят, всего один шаг. Я очень ее любил. Да что и говорить. Я до сих пор ее люблю, но этот шаг я все-таки сделал.
На следующий день нам предстоял перелет в Нигер.
Почему именно туда?
Ответов на мои вопросы не было.
Я начинал ловить себя на мысли, что из-за своей жадности вынужден сопровождать этого явно зажравшегося господина.
Но уговор, как говорится, дороже денег, и я приготовился к перелету в Нигер.
Не буду описывать перелет.
Мы молчали в течение всего полета, только телохранители изредка вставали со своих мест и подозрительно смотрели на стюардесс, обслуживающих их драгоценного олигарха.
Нигер оказался очень интересной и необычной страной.
Северную часть его занимала пустыня Сахара, посреди которой было расположено каменистое плато Аир, а юг – полупустыня Сахель.
Была там и река под названием Нигер.
Озеро Чад и впадающая в него крупная река Комадугу-Йобе.
Названия я слышал впервые и вынужден был все время их повторять, дабы они перестали резать слух и ломать язык.
Мы приехали туда в начале ноября.
Это был самый разгар туристического сезона.
Температура ночью достигала +8 градусов, а днем поднималась до 25—30 градусов тепла.
Михаил развлекался вовсю.
Он заказывал экскурсии в самые отдаленные места.
В пустыне водились антилопы, а в саванне газели дама и корин, гепарды, гиены и шакалы.
В южной саванне можно было встретить жирафов, антилоп, кабанов, львов.
У озера Чад и на правобережье реки Нигер кочевали стада слонов, а в самой реке сидели жирно-ленивые бегемоты.
У Михаила вдруг проснулся охотничий инстинкт.
Он выражался в том, что, изрядно выпивши, Михаил заставлял нас сесть в открытый старый джип, который вел местный проводник.
Проводнику было приказано возить нас по местам, где можно было увидеть не важно, какое животное. Михаилу хотелось, как он говорил, пострелять…
Однажды, сделав перерыв в этих играх, мы остановились недалеко от озера Чад.
Место было совершенно необыкновенным.
Чего там только не было: утки, гуси, кулики, цапли, журавли, аисты.
Мы устроились отдохнуть и перекусить.
Тут Михаил и сказал мне:
– Ну что, док! Пришло время тебе и поработать. Давай гляди на мои руки. Смогу ли я подмять под себя одного умника?
Я попросил его показать мне обе руки.
Бегло глянув на линии, я подумал, что где-то такие же линии уже видел.
Только вспомнить где пока не мог.
Я ответил Михаилу, что мне нужно также снять отпечатки его пальцев, и только тогда я смогу составить более точную картину.
Михаил засмеялся и сказал:
– Не вопрос. Вечером получишь и отпечатки, а пока говори то, что видишь.
Я увидел руки человека, который торговал всем подряд.
Деньги и нажива были целью его жизни.
