− Нет, не ради этого, − уняв свои эмоции ответила я. – Мне помощь твоя нужна.
− В чем?
− Мне нужно мальчика одного найти. Он, скорее всего в детдоме каком-то. Его мать умерла лет пять назад. И о ней бы узнать хоть что-то. Где похоронена хоть, − проговорила я, вытаскивая из сумочки блокнот с записями и кладя перед отцом.
Отец бегло пробежал глазами по записям и спросил:
− Тебе зачем это надо?
− Это не мне. Это человеку одному надо. Он мне помог, теперь я хочу хоть что-то для него сделать.
− Какому человеку?
− Осужденному одному. Его Тузом зовут. Он нас с Нинкой в штабе в карты играть учит. Немка же виртуозная картежница оказалась, вот нужно, чтобы и мы умели играть мастерски. Ну так что, поможешь? – заглядывая хитро в глаза отца спросила я.
− Осужденный…карты…немка. Оля, тебе не кажется, что не нужно бы тебе во все это лезть? Может хватит уже? Поигралась и хватит, − строго проговорил отец.
− Я не играюсь, папа. Для меня это очень важно. Я только оживать начала в надежде, что все у меня получится. Ты понимаешь, папа? Я оживать начала! – тихо прошептала я отцу.
Отец долго сидел и молча смотрел на меня. По его лицу было видно, что он радовался тому, что я действительно крылья начала расправлять после того, что со мной произошло. Но, в то же время он прекрасно понимал, что то, к чему я стремилась так отчаянно, могло в два счета лишить меня всего, и жизни, и крыльев. Посмотрев еще раз на записи, он взял телефон и попросил секретаршу вызвать какого-то человека. Через пять минув в кабинет постучали и на пороге появился молодой парень примерно моего возраста с рыжими волосами и румяным, улыбчивым лицом.
− Женя, знакомься, это моя дочь, Ольга.
− Очень приятно, − проговорил парень, улыбнувшись искренней улыбкой.
− Евгений, вот здесь записи, нужно найти мальчика одного и узнать о женщине, − проговорил отец, протягивая блокнот парню. – Возьмешь машину и вместе с Олей объедете все детские дома Москвы. Авось мальчишка где-то здесь находится. Если нет, то завтра поедешь к Михаилу Георгиевичу в управление, к тому, к которому мы ездили на прошлой неделе, и попросишь его поднапрячься, чтобы найти информацию.
− Будет выполнено, товарищ полковник, − проговорил парень и мы с ним направились на улицу, где сели в автомобиль и поехали в один из ближайших детских домов.
Подъехав к невысокому зданию, я вышла из машины и оставив моего сопровождающего на улице пошла внутрь. Найдя кабинет заведующей, я показала ей записи, которые сделал Туз, но она с сожалением покачала головой, и мы с Женей отправились дальше. Тот же самый результат ждал нас и в других детских домах. Никто не знал никакой Галины Скворцовой и мальчика с такой фамилией нигде не было. Я откровенно запереживала, поскольку понимала, что после эвакуации, затем после возвращения детских домов в Москву мы могли и не найти там мальчика. И быть он мог невесть где, если остался в живых в это темное время. Уже отчаявшись мы заехали в самый последний дом на окраине Москвы и пройдя без энтузиазма по гулким помещениям здания, в коридорах которого отовсюду слышались звонкие детские голоса я остановилась перед дверью заведующей и постучала.
− Проходите, − услышала за дверью я строгий голос и неуверенно вошла в комнату.
− Здравствуйте, − поздоровалась я, робко переминаясь с ноги на ногу, поскольку у меня с самого детства в душе присутствовал страх перед казавшимся мне таким грозным званием «Заведующая детского сада». В детском саду воспитательница вечно пугала нас, грозясь позвать в группу эту страшную женщину, в те минуты, когда наше поведение выходило из-под ее контроля.
