— Ничего. — с улыбкой ответил папа. — Я просто рад. — выдержав паузу, он продолжил: — Тяжело смотреть на то, как твой ребенок страдает. Хочется из кожи вон вылезти, чтобы помочь ему, а ты не знаешь, как. Хочется весь мир по кирпичикам разобрать, чтобы найти того, кто сделал с ним это.
Я потеряла дар речи. От шока перестала жевать. Широко распахнутыми глазами смотрела на папу и не могла поверить, что это сказал он. Еще никогда отец не выражал то, что было у него на душе. Да, от мамы он никогда этого не скрывал – она его пара, но со мной... он был холоден и сдержан. Я знала, что он любит меня и поэтому не обижалась на него, но...
— Ты меня сегодня удивляешь. Сначала завтрак, теперь это... Непривычно.
— Хотелось порадовать тебя. — с грустной улыбкой произнес папа. — Ты маленькая очень любила, когда я готовил для тебя мясо с тушеными овощами. Была готова есть только их. Жаль, что со временем я совсем перестал баловать тебя.
В его глазах мелькнула тень боли, но он тут же ее скрыл, ласково улыбнувшись. У меня в сердце что-то болезненно кольнуло. Воспоминания быстрыми кадрами вспылили в голове...
— Понравилось?
— Как всегда божественно, пап. — сказала я, послав отцу искреннюю нежную улыбку.
Остаток завтрака провели в молчании, но я все равно смогла насладиться компанией папы. Его легкой энергетикой, которая сегодня совсем не давила на меня. Его запахом, от которого мне всегда становилось лучше. Во время мытья посуды, отец сказал, что на днях вернутся мама и малые: эта новость не смогла не порадовать. Я больше не хотела быть одна.
О Килорне я спросить так и не успела: папе позвонил его заместитель, и отцу пришлось поспешно уйти. Чтобы не дать гнусным мыслям утопить себя в переживаниях, я отыскала в папиной библиотеке свою любимую книгу, которую раньше мне очень часто читал отец перед сном, и пошла на улицу. Погода позволяла насладиться теплом.
Не обращая внимания на мужчин, круживших по периметру, я села на качели и открыла книгу на своей любимой странице. Ведя взгляд по строчкам, я добралась до самых главных строк. На книгу закапали горькие слезы. А ведь раньше я не понимала смысл слов, но теперь...
Так Маленький принц приручил Лиса. И вот настал час прощанья. — Я буду плакать о тебе, — вздохнул Лис. — Ты сам виноват, — сказал Маленький принц. — Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно, ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил... — Да, конечно, — сказал Лис. — Но ты будешь плакать! — Да, конечно. — Значит, тебе от этого плохо.[1]
Ты сам виноват… Сам… Я не хотел, чтобы тебе было больно... В каждом слове скрыта истина. В каждом слове присутствует смысл... Детская сказка, передающая настоящие проблемы... Боль...
И Маленький принц возвратился к Лису. — Прощай... — сказал он. — Прощай, — сказал Лис. — Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь. — Самого главного глазами не увидишь, — повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить. — Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей всю душу. — Потому что я отдавал ей всю душу... — повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить. — Люди забыли эту истину, — сказал Лис, — но ты не забывай: ты навсегда в ответе за всех, кого приручил. Ты в ответе за твою розу. — Я в ответе за мою розу... — повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.[2]
Ты отдавал ей всю свою душу… А она в ответ отдавала тебе свою… Твоя Роза дорога тебе... Ты в ответе за твою Розу...
