– Кто тебе меня заложил? – с притворным ужасом спрашиваю я.
– Дань! – даже сквозь телефонную линию я слышу, как Аленка надувает губы. Младшие сестренки такие младшие сестренки. Все еще вижу ее пятилетнюю, рыдающую из-за того, что я нарушил ее выдуманное чаепитие.
– Ален! – передразниваю ее.
– Так, ладно, папа просил тебе не говорить, но ты же не совсем индюк… – выделяя последнее слово сестрица умудряется дать понять, что именно им меня и видит. – Они женятся.
Я застываю перед зеркалом с расческой в волосах. Новость из разряда «обухом по голове»
Чудесно.
Нет, просто… прекрасная новость. Да, почему бы не жениться на девушке на двадцать лет тебя моложе, в самом деле? Красный кабриолет заводить уже не модно, кризис среднего возраста не дремлет.
– Скажешь что-нибудь? – спустя минуту молчания интересуется сестра.
– Поздравляю?
– Очень искренне. Он хочет тебе лично сказать. Возьми уже себя в руки и прими приглашение, не будь свиньей.
И это я свинья после всего, что произошло? Как красиво отец умеет все перевернуть.
– Папа сказал, у тебя новая девушка, – переключается на веселую тональность Аленка.
Какая еще девушка? Ах да, та самая мистическая девушка.
– Тащи ее с собой! Красивая?
Я невнятно угукаю в трубку, все еще пытаясь переварить информацию. Так вот, почему отец так активизировался последние недели. Хочет снять с себя груз и получить сыновье благословение. Долго ему придется ждать.
– … Рина уже не знает, куда эти яблоки пихать, – продолжает заливать сестрица, даже не получая реакции в ответ. – Вчера я ела рыбно-яблочный пирог. Кто-то должен нас спасти.
В сознании мелькает идиотская мысль-воспоминание, какие шедевры кулинарии выходили из-под руки этого горе-повара раньше, и я усмехаюсь. Это усмешка горчит и приносит тянущую боль в грудную клетку. Очень на нее похоже.
– … я все понимаю, у женщин меняются вкусы в этот период, но мне мой желудок еще дорог. Ой! – словно проговорившись, Аленка резко замолкает.
Я слушал ее вполуха, но чертов мозг не упустил ни слова и уже начал складывать пазл, который до этого имел значительные проплешины.
– Она?.. – голос подводит от хрипоты и мне не удается собрать мысль в связный вопрос.
– А, ладно! Что я буду ныкаться! У нас скоро будет братик! – настолько радостно мой мир еще не рушили.
Я застываю с телефоном в руке и дебильным выражением лица напротив зеркала. Не получается даже собрать себя в целое и нормально окончить разговор с сестрой. Просто кидаю трубку на кровать и выхожу из комнаты.
А потом из квартиры.
Автопилот ведет меня к работе, пока оцепенение держит в своих колючих руках. Оно провожает меня до пустующего пока офиса, держит в тисках, пока я разгребаю заявки на почте, и не спадает вплоть до звонка от маркетинга с криками о помощи.
Тогда из нагромождения мыслеформ впервые и вырисовывается вполне конкретный тезис: этого, мать его, не может быть.
Он не мог так со мной поступить.
Она не могла.
Семнадцатый кабинет вырастает будто из ниоткуда. Вроде шагал целенаправленно, но все равно удивляюсь, что так быстро достиг цели. Толкаю дверь и вхожу в небезызвестный кабинет. А знаменит он тем, что больше напоминает склад, чем рабочее пространство и владеет этим хаосом чересчур энергичная Лиза, от которой я собирался держаться подальше.
Но весь мой хорошо отлаженный мир последние дни летит к таким чертям, что Данте обзавидовался бы.
Окидываю быстрым взглядом помещение, удивляясь, как в таком беспорядке вообще можно работать и останавливаюсь на небезызвестном маркетологе. Лиза-тридцать-три-несчастья вскакивает с места и жестами сигнализирует мне об источнике ее проблем. Сама же продолжает разговаривать по телефону. Личному. О личном.
