Безделица - страница 2

Для плёночной ленты ему недоставало чёткости и даже резкости происходящего. Славного Андрея его память в союзе с сердцем еще не придумала и не окрестила одним из любимых своих режиссеров, утверждавшим, что с помощью кино можно передать поток сознания что древнегреческого Дедала, что близкого естеству Шарля. Совсем наоборот: всё, что виделось ему в этом сне, было настолько плавным и таинственным, что на секунду можно было подумать, что он вернулся в те страшные декорации церквей и часовен, где проходили похороны близких ему людей: то прабабушки, то дедушки, то еще раз пра.

Ко времени, которое подошло к Ф. вплотную, он направился с ручной кладью тем угрожающим шагом, которым подходят пассажиры к указанному на билете вагону, словно бы хотят совершить какую-нибудь пакость (например, отцепить вагон, не задумываясь о том, что в нём придётся сидеть еще всю дорогу).

Теперь мальчик не тот, каким был мгновение назад. Сначала вы видите его комнату, ту же самую, но как бы искажённую в водах кривого зеркала. Вместо выбранных Ф. пупырчатых обоев с достаточно крохотными даже для него машинками качается, подобно обрывкам воспоминаний, выцветший и разорванный ватман, напоминающий взрослому человеку (а Ф., несомненно, являлся таковым) о детском подвиге глупости и опущенной голове совести. Вместо солнцезащитных очков на огромном плюшевом коте – сигналяще-синего цвета одноглазая подушка. Вместо волшебного – тоска и безделие. Вместо фонаря – электрическая лампа. Отлично вписывающимся в интерьер является сам мальчик. Если сердце его говорит неразборчиво, то желудок свободно говорит по-итальянски. Именно поедая пасту, домашнюю пиццу и лазанью (а эти блюда бабуля готовила отменно), Ф. приобрёл основную часть своего багажа, с которым ему предстояло отправиться в путь. Когда он ел, желудок выдыхал довольное «saporito», когда ложился – сглатывал ноющее «per cosa?». Живот его поддерживали на редкость утончённые очки.

Еще в детстве прабабушка говорила, что когда внуки в других семьях отвечают на вопрос, насколько вкусна приготовленная еда, они замешивают гримасу и изюмовым тоном выносят утвердительный вердикт. Тем самым она выделяла маленького Ф. среди остальных, что, вполне возможно, повлияло на его дальнейшую судьбу и дала ему право в свои годы отвечать на тот же вопрос, как ему вздумается. Она с грустью смотрела на то, как крепнут его силы, но ничего не могла поделать, а он ловко этим пользовался, ведь, как известно, фантазия безнаказанности всегда ограниченна.

Выслушав Верди, он возвращается к братьям по духу: подушкам, осколку крыши, закрывавшей чудесные яблони и верноподданным пылинкам.

Бабуля никогда не говорила об обидах, что из своей сумки так уверенно выкладывал Ф., подобно человеку, испытывающему радость оттого, что ему нечего скрывать перед таможенником. Поэтому, когда домой возвращалась Елена Прекрасная, она со свойственной ей нежностью парфюма и меха её шубы, зимой встречавшей мальчика из школы раньше её ясного лица, приветствовала сына и уходила к бабуле.

Всё началось с болезни ног. Единственное, что помнил Ф. в минуты пробуждения от рутинного сна – это с необъяснимой скоростью худеющие ноги. Сначала он списывал всё на поразительные результаты соблюдения строгой диеты, которой не менее строго придерживалась бабуля под патронажем своей внучки, каждый год мечтавшей привести себя в форму. Это в свою очередь привело к ссоре, где Елена играла роль обвиняемой в недостаточном следовании намеченному пути, после чего, зайдя в стены розовой гвоздики, Ф. увидел бабулю, с оцепенением поедавшую стёртой эмали яйцо.