Бездна. Девушка. Мост из паутины. Книга первая - страница 34

Тюремщица, больно вцепившись в локоть, тащила ее по коридору. Эти минуты навсегда поселятся в памяти: коридор, по обе стороны которого железные двери с крошечными отверстиями и удары дубинкой о стены. К этому звуку ей еще предстоит привыкнуть. Вера ускорила шаг, стараясь не отставая избежать криков, но рука, просто так, удовольствия ради, продолжала грубо толкать ее вперед. «Ну вот, – пронеслась мысль, – я учусь подстраиваться под чужие шаги. В первый день! Что дальше?» Железная дверь отворилась, в последний раз ощутив толчок в спину и услышав удар дубинки о железо, Вера оказалась в темной камере. Дверь захлопнулась. Стоя в полумраке, она огляделась: в маленькой камере не было окна, единственный источник света поступал через крошечное отверстие в двери. Тесное, душное, замкнутое пространство кишело людьми. Вера насчитала шесть человек, некоторые полулежали, и она в замешательстве отметила, что им едва хватает места вытянуть ноги. Но самым кошмарным был воздух: зловонный, спертый, удушливый… воздух, в котором не может существовать живой человек. Обитатели камеры с интересом изучали прислонившуюся к стене девушку. Вера старалась сдерживать дыхание, настолько омерзителен был каждый вдох. Ноги подкашивались, ей вдруг стало очень плохо и очень страшно. Она не заметила, как медленно сползла по стене и оказалась на полу. В шаге от себя увидела вделанный в пол небольшой железный чан, и через минуту склонилась над ним, чувствуя, как выворачиваются внутренности. С трудом поднявшись, дрожа, Вера попыталась найти воду, но донесшийся издалека голос объяснил ей, что воды в камере нет. Ей указали на ее место – на крошечном клочке бетонного пола лежала соломенная подстилка. Этот кусок, поближе к сортиру, ей выделили как новенькой, лучший придется отвоевывать. Беспомощно опустившись на пол, Вера почувствовала, что разрывается: она лежала здесь, в зловонной камере, в окружении незнакомых людей, вдыхая запах немытых тел и отходов человеческой жизнедеятельности, а на нее глазели с любопытством, как на зверюшку в зоопарке. Ей захотелось исчезнуть, закрыться, запретить им разглядывать себя в таком состоянии. Но все, что у нее теперь было, – это крошечный кусочек бетонного пола и подстилка из жесткой соломы. Она отвернулась к стене и беззвучно заплакала. «18 августа 2006 года, – отметила про себя Вера. – Черный день в моем календаре».

***

Шли минуты, часы, Вера, не шевелясь, лежала на соломенной подстилке, провалившись в лихорадочный полудрем, но даже эти минуты не дарили облегчения: она всегда знала, где окажется, проснувшись; ни на секунду со дня ареста забвение не дарило ей иллюзию, что происходящее есть лишь дурной сон. Хотя, кто знает, может оно и к лучшему? Каждый вдох давался с трудом, но, если в первые минуты она панически боялась задохнуться, теперь же с удивлением констатировала, что продолжает дышать. «Неужели от этого воздуха не умирают?» – спрашивала она себя. Ей казалось, что зловонный воздух, наполняя легкие, засоряет их гниением. Окружавшие ее дышали ровно, не прилагая особых усилий, – как им это удавалось? Ведь к этому невозможно привыкнуть, с этим невозможно смириться. «Не знаю за какие преступления люди отбывают наказание в этой тюрьме, но те, кто создают им подобные условия, совершают не меньшее преступление», – размышляла она. Было что-то античеловеческое в окружающей обстановке: в крошечной темной камере, в жутком воздухе и антисанитарных условиях. Здесь словно отрицалась жизнь с ее яркими красками, солнцем, чистым воздухом и создавалось искусственное подобие преисподней. Да, если бы можно было представить ад, Вера наполнила бы его этим запахом, мрачностью, обреченностью. Нарочито, агрессивно заключенному демонстрировали, что его человеческая сущность осталась за пределами тюрьмы, внутри которой он превращается в тень, в жалкое подобие человека. Его лишали главного – самоуважения, чувства собственного достоинства, пытаясь превратить в животное. Все ее существо восставало против происходящего; нарастающие гнев и злость возвращали силы. Голова кружилась, больно ныл живот, но глубоко внутри раздался щелчок, и Вера ощутила, что переживает знаковый момент: если у нее не хватит сил подняться сейчас, то моментально ослабнув, она пойдет ко дну. «Неужели, – сказала она себе, – я так слаба, что сломаюсь в самом начале? Облегчу работу этим нелюдям? А когда докажут мою невиновность, выйду отсюда с печатью этого дикого места? Нет! Я не позволю им сломать меня. Скоро, скоро все это закончится, а пока я научусь защищать себя». Приподнявшись и сжав руку в кулак, Вера едва слышно проговорила: «Я буду дышать даже этим воздухом, но буду дышать! И пить вашу затхлую воду, и есть ваши помои! А потом выйду из этого крысятника и забуду об этом навсегда!» Оглянувшись, она увидела, как, поглядывая на нее, люди тихо переговаривались на непонятном языке.