Бездомный - страница 23

Погружающимися в сумрак пустынными улицами они выехали к озеру. Высокий свод каменного моста, перекинутого через глубокий овраг, перечеркнул сумеречное небо, когда они въезжали в парк по дорожке внизу оврага. От заснеженной парковки Латиша пошла к единственной расчищенной здесь аллее. Вектор шел за ней след в след. Проваливаясь в снег, они натолкнулись на припорошенный гранитный камень с позеленевшей медной табличкой: “Сыновьям, погибшим в Первой мировой войне. От матерей. 1918”.

– Это год, когда та война закончилась? – спросила она.

– Да, это было давно и… на другом конце света, – ответил он.

Вектор вспомнил заснеженное кладбище и ржавый крест с фотографией в перекрестье: “Евгения Куиш. 1918–1970”.

Белые кроссовки Латиши с надписью 'Nike' на задниках утопали в снегу. Вектор окинул взглядом зернистый снег, и время представилось ему россыпью песчинок в огромных песочных часах, где каждая песчинка, казалось, только и существует для того, чтобы превратиться из мельчайшей точки в верхней колбе в мельчайшую точку в нижней. Латиша ждала его на аллее. Невесомое облачко выдоха вырвалось из ее рта. Вектор подошел к ней. Мелкая ветка треснула над их головами – это белка промелькнула в ветвях и помчалась прочь, разбрасывая вокруг хлопья снега. Назад в город они ехали другим маршрутом, по улицам Фарвелл и Северной.

– Последний раз мы ездили с тобой в Чикаго перед Рождеством, – грустно сказала Латиша. – Завтра я полечу к своим, “сладкий дом Алабама”, на целую неделю, вот они обрадуются. А у тебя какие планы?

– По утрам наблюдать за красной секундной стрелкой, пересекающей зеленые, – часовую и минутную.

– Да, да, об этом ты мне уже говорил, глупость какая, – усмехнулась она и уставилась в ветровое стекло, – а все-таки я думаю, что я симпатичная черная, впрочем, тебе, белому, этого не понять. А вообще-то, лучше бы я вышла замуж у себя дома на Юге, а не ехала на этот холодный Север за дипломом. Правда, потом возьмут в приличную компанию. А все-таки интересно, почему ты тогда пригласил меня в Мейдер?

Вектор вставил в магнитофон кассету.

– We don’t need no education, we don’t need no force control, no dark sarcasm in the classroom, teacher, leave them kids alone, – запели динамики.

– Hey! Teacher! Leave us kids alone! – закричала Латиша в ветровое стекло, когда голос Яна Гилана с еще раз повторяющимся припевом сменился с кричащего на завораживающий. – All in all, it was just a brick in the wall.

Часы на переднем щитке машины показывали “04:44”, когда они подъехали к общежитию Школы Инженеров.

– Без одной минуты четверть до пяти, как сказал бы наш учитель английского, – хихикнула Латиша.

– Иди, я позвоню тебе, – сказал Вектор и обнял ее.

Она выпрыгнула из машины.

– Придумай в следующий раз другой ресторан.

Он смотрел вслед исчезающей в темноте подъезда голубой куртке и бесцельно поехал по городу. Казалось, что его “бьюик” превратился в невидимку. Еще немного, и машина растворится, пропадет в темноте, останется только тепло в салоне и темный вечер за окном, огни домов, светофоры на перекрестках и матрицы стен домов с черными и белыми квадратами окон. Вектор петлял по городу, не обращая внимания на таблички с названиями улиц. На самом деле он знал каждую, он знал центр города так же хорошо, как свои пять пальцев. Он знал, где можно проскочить на красный свет, а где лучше задержаться на желтом. Ветровое стекло “бьюика” пересекла большая птица, взметнулась к уличным фонарям и полетела в сторону озера, лениво махая крыльями. “Она была черной”, – подумал Вектор. Он посматривал на мигающее двоеточие между цифрами на магнитофонном щитке и сворачивал в темные улицы с пузырящимся на снегу светом от фонарей. Уже совсем стемнело, когда он подъехал к своему дому. Завернув к подъезду, он объехал вокруг заснеженного квадрата двора, от которого дорожка возвращалась обратно на проезжую часть улицы, и остановил машину. В кабине лифта он нажал на кнопку с цифрой “14”.