– Заходи. – Я посторонился.
– Жить тут можно, – продолжал лейтенант, входя в комнату. – Но только если больше негде. Утешай себя мыслью, что это ненадолго.
– Очень надеюсь. – Я положил листок с данными Зинтарова и его фотографию на стол. – Как продвигается расследование?
– Не знаю, Валера, ты же нами руководишь.
– Давай без сарказма, а?
– Ладно. – Димитров усмехнулся. – В общем, пока ты ездил за вещами и потом тут копошился, я отправил нескольких оперов побродить по Баболовскому парку и поспрашивать местных бомжей, не видели ли они что-нибудь подозрительное ночью. Собственно, поэтому я и пришел.
– Да? А я думал, ты решил сообщить про опознание тела.
Димитров кивнул:
– И это тоже.
– Так что с бомжами? Что они видели?
– Как тебе сказать… – Лейтенант потер лоб ладонью. – В общем, оказалось, что есть некий Васька Глист, его даже свои считают слабоумным. Так вот, он ночью шатался пьяным по парку и видел… демона. Это он так утверждает, – поспешно добавил Димитров, словно опасался, что я подумаю, будто он бредит.
Однако я за время работы в полиции наслушался и не таких показаний. И знал, что порой откровенная на первый взгляд чушь может оказаться ценной информацией.
– Хорошо, демона, – кивнул я. – Допустим. Насколько этот демон может иметь отношение к смерти Зинтарова?
– Похоже, самое что ни на есть прямое.
Я сел на скрипнувший стул.
– Так. Конкретнее можно?
– Похоже, убийца прикончил Зинтарова в двухстах метрах от Баболовского дворца, там же его пытал, а затем, когда учитель умер от сердечного приступа, перевез тело и положил его в ванну. Глист утверждает, что видел демона с белым лицом и огромными зубами.
– Череп?
– Да, что-то в этом роде.
– Похоже, маска.
– Наверняка.
– А убийца видел этого Глиста?
– Нет. Тот от страха онемел и лежал в траве, чуть дыша, пока убийца не увез жертву на тачке.
– Он видел, что тот делал с Зинтаровым?
– Нет, трава слишком высокая. Но до него доносились стоны и мычание. Похоже, рот у учителя был заклеен. Потом убийца погрузил тело в тачку и покатил в кусты. Машину на которой он уехал, Глист не видел.
– Почему он не сообщил в полицию?
Димитров усмехнулся:
– Потому что думал, ему все померещилось. Он же в дупель был.
– Ясно. Жаль, что наш свидетель, помимо этого, еще и слабоумный.
– Ну, этого я бы не сказал. По-моему, с головой у него все в порядке, просто слишком много бухает.
– В суде его показания не пройдут.
– Может, и нет. А может, и да. Он ведь не видел лица убийцы, так что опознания от него не потребуется. А если мы найдем маску в виде черепа, то это будет уликой.
Я кивнул: лейтенант был прав.
– Что будешь делать? – поинтересовался Димитров.
– Съезжу в школу, где работал Зинтаров. Поговорю с людьми, узнаю, что он был за человек. Плохо, что он жил один, но соседи-то у него, я думаю, были. Так что потом наведаюсь к нему домой и пообщаюсь с теми, кто его знал.
– Хочешь, я съезжу? – предложил Димитров. – Домой, я имею в виду. Тем более там все равно надо делать обыск.
– Хорошо, давай. Потом обменяемся впечатлениями.
– Договорились.
Пока мы разговаривали, Димитров прохаживался по комнате. Увидев книги на полке, он остановился и взял одну из них.
– О, да это же моя, – сказал он удивленно. – Надо же! Я и забыл, что она тут.
– Забирай. Я все равно читать не собирался.
– Напрасно, между прочим. Классная вещь!
– Ты про какую?
– «Тысячекрылый журавль».
– Японец написал, да? – припомнил я.
