Спустя минуту шум резко стих, будто жужжание пришлепнутой мухи. Окружение замерло, даже безлюдь угомонился и перестал рваться из пут. Немую сцену прервал строгий голос:
– Ты слышал, что сказала домтер?
Зачинщик беспорядка, к кому и был обращен вопрос, задиристо вскинул подбородок.
– Она впустую тратит наше время. – Он швырнул на землю перчатки, ясно давая понять, что больше не собирается подчиняться.
– Тогда ты свободен. В смысле уволен.
После этих слов у Флори не осталось сомнений, что перед ней сам Ризердайн Уолтон, о котором она столько раз слышала. Рин отзывался о нем столь почтительно, что она представляла его мужчиной в летах; усмешки и едкие комментарии Деса, называвшего столичного дельца «франтом», укрепили в ее воображении почти комичный образ, но этот серьезный, сдержанный почти до холодной отрешенности молодой человек выглядел совсем иначе.
– Сдай ключи. – Рука в перчатке властно вытянулась ладонью вверх и сцапала звякающую связку.
Разделавшись с одним подчиненным, Ризердайн обвел остальных суровым взглядом, словно вычисляя несогласных. Техники молчали, опустив головы или нервно перетаптываясь с ноги на ногу. Напрягся даже тот, что стоял рядом с Флори, хотя в его сторону даже не посмотрели.
– Кретины, – прорычал уволенный техник, сплюнув под ноги, но желчи в его словах меньше не стало: – Готовы плясать под дудку стервозной бабы!
Едва он сказал это, одна из веревок взвилась вверх и хлестким ударом обрушилась на него, на сей раз не промахнувшись. Техник гикнул от боли и упал на колени, уронив лицо в ладони. Рабочие опасливо отшатнулись, Ризердайн метнул сердитый взгляд на дом, вернее, на окно, в котором нарисовалась черноволосая дева. Глаза ее пылали гневом, щеки – пунцовым огнем.
– Вот что я тебе скажу, Батт. Когда не получается мериться содержимым головы, остается надеяться на содержимое штанов. Но у тебя, кажись, везде пусто, – презрительно бросила она и отпружинила обратно, скрывшись в доме, точно птичка в часах.
Кто-то из толпы сдавленно засмеялся, кто-то загоготал во все горло. Ризердайну пришлось повысить голос, чтобы перекричать их всех и отправить прочь. Техники вмиг разбежались, точно муравьи из потревоженного муравейника. Последним ушел Батт, чье лицо перечеркнула красная полоса – след от хлесткого, точно пощечина, удара. Он собирался что-то сказать, но вовремя вспомнил, что уже поплатился за свой грязный язык, и ограничился презрительным плевком под ноги.
– Твердой земли под безлюдями! – крикнул Эверрайн, привлекая внимание к их скромной компании, стоящей поодаль от основного места действа. Флори решила, что это какое-то особое приветствие среди домографов. В ответ Ризердайн натянуто улыбнулся и двинулся к ним, на ходу снимая рабочие перчатки.
Домографы тепло встретились, обменялись рукопожатиями и перекинулись парой только им понятных фраз.
Флори скромно отошла в сторону, пользуясь моментом, чтобы рассмотреть Ризердайна получше. Его лицо словно было собрано из осколков сахарного стекла – угловатое, с острыми скулами и матовой бледной кожей, подчеркивающей синеву под глазами. Когда Ризердайн повернулся, чтобы поздороваться с ней, Флори заметила свежие ушибы: на переносице – синяк от удара, на губе – кровоточащая рана. Это придавало ему отрешенный, суровый вид, доказывая, что работа с безлюдями бывает опасной.
– Домограф Делмара. Лучший специалист по безлюдям. – Так его представил Рин.
