Разбуженный, тот с минуту ворчал, что его потревожили, а потом, с пользой применив свой разум, смекнул, что выбрал неподходящее для капризов время:
– Утром она точно здесь была. Суетилась много. Шныряла туда-сюда, все ей не сиделось на месте. Потом затихла, и я наконец уснул. Когда ушла – не знаю. Помню только, что кто‑то в дверь ломился да по окнам заглядывал. Правда, я к такому уже привык.
Был это Ларри или кто‑то другой, безлюдь сказать не мог.
– И подкинь в топку угля, холодает, – проворчал он вслед.
Ничего так и не добившись от него, Дарт решил проверить комнаты, сам не зная, что рассчитывал найти. Оставленную записку, подсказку, куда подевалась Флори, или слабое утешение, что не случилось ничего плохого.
У лестницы он столкнулся с Офелией: она успела собрать чемодан и спросила, как быть дальше. Они могли остаться здесь, дожидаясь Флори, или сразу отправиться в Дом с оранжереей.
Внутреннее чутье предупреждало о надвигающейся опасности, но Дарт не придал ему значения, о чем вскоре пожалел.
Их напугал громоподобный стук в дверь, словно ударили дубинкой или чем потяжелее. Осознание, что за гости ломятся в дом, приковало их обоих к полу, сделало ноги железными – ни ступить, ни убежать. За окном мелькнул слабый огонек, и Дарт увидел лицо: суровое и плоское, будто нарисованное на стекле. Пуговицы на синем мундире блеснули, отражая свет фонаря.
Снова постучали – еще сильнее, грозясь сорвать дверь с петель. Безлюдь ответил недовольным треском стен, ему не нравилось, когда с ним обращались так грубо.
– Немедленно откройте!
У Дарта было несколько секунд на размышления, и пытливый ум детектива подсказал, что делать.
– Сможешь дойти через тоннели сама? – тихо спросил он у Офелии, и та решительно кивнула. – Тогда встретимся у Бильяны.
В глазах ее мелькнул страх, но что случилось с ним, Дарт уже не видел, направившись к двери, куда продолжали неистово колотить следящие. Их было трое, окруживших его. Внизу, у лестницы, Дарт заметил двух безызвестных женщин – очевидно, работниц приюта. Во всяком случае, они вполне могли сойти за тех «грымз», упомянутых Офелией.
– Мы пришли за младшей Гордер, – коротко объявил следящий с фонарем в руке. В желтоватом свете его лицо плыло и плавилось, похожее на масло, растопленное на сковороде.
– На каком основании?
– Это мы обсудим с законным представителем, – процедил второй, самый крупный и мускулистый из всех, так что сразу было понятно, что его убеждающая сила заключается не в переговорах, а в кулаках. – Ей лучше выйти к нам.
В его голосе сквозила угроза, и даже если бы Флори была в доме, Дарт не позволил бы следящим встретиться с ней.
– Вы будете разговаривать со мной, – категорично заявил он. – Потому что ломились в мой дом.
Едва он договорил, огромная ручища, словно крюк, подцепила его за шею и рванула вперед. Дарт потерял равновесие и упал бы, если бы его не продолжали крепко держать.
За спиной захлопнулась дверь, щелкнув замками. Безлюдь почуял угрозу и сделал, что должно.
– Объяснений хочешь? – прорычал следящий. – Так держи.
Его схватили, будто он ничего не весил, и приложили лицом о перила. От удара потемнело в глазах, из носа хлынула горячая кровь. На миг Дарт утратил контроль над телом и, кубарем скатившись по ступенькам, упал в рыхлый снег. Отрезвляющий холод быстро привел его в чувство. Подняв голову, он увидел перед собой начищенные до блеска сапожки, притопавшие из приюта, и, недолго думая, сплюнул кровавую слюну прямо на них. Обладательница оскверненной обуви взвизгнула и принялась брезгливо оттирать мыски, окуная их в снег. Эта выходка повергла доблестную работницу в такой ужас, будто она никогда не сталкивалась с подобным, не разнимала дерущихся до увечий сирот, не видела их жестокости.
