Безмолвные ангелы - страница 11

Теперь, наблюдая, как Васька трепетно топчется на одеяле, погружая Диану в транс своим мощным мурлыканьем, или как Машка с холодным презрением взирает на заигрывания какого-нибудь нового кота, а потом вдруг нежно трется о руку Дианы, они вспоминают тот солнечный пасхальный день. Вспоминают коробку на скамейке, испуганные глазки и решение, принятое одним взглядом: «Давайте обоих».

Потому что иногда самое большое счастье приходит в самом скромном ковчеге – картонной коробке у пасхальной скамейки. И самое мудрое решение – не разлучать брата и сестру, дать шанс сразу двоим. Васька и Машка стали живым воплощением этой пасхальной надежды и доказательством: добро, умноженное на двоих, возвращается сторицей. Их истории только начинались, вплетаясь в общую сагу кошачьего королевства у моря.

Лето в Геленджике – это не просто сезон. Это состояние: воздух, густой от жары и запаха нагретой хвои, моря и цветущих олеандров; асфальт, плавящийся под солнцем; море, манящее прохладой, но издали пахнущее йодистой густотой водорослей. Именно в такое пекло, возвращаясь с пляжа с соленой кожей и легкой усталостью в мышцах от плавания, Диана услышала у своего подъезда непривычный шум. Не просто детские голоса, а возбужденный, почти хищный гам.

Несколько ребятишек, лет семи-десяти, столпились, склонившись над чем-то на земле. Их тени сливались в один беспокойный комок. Сердце Дианы, уже настроенное на волну «кошачьей» тревожности, сжалось. Она подошла ближе, и картина открылась во всей своей жестокой нелепости.

В руках у самого шустрого мальчишки беспомощно барахталось, тоненько и отчаянно пищало, нечто крошечное. Размером с крупный лимон, не больше. Это был котенок. Новорожденный или чуть старше. Его тельце, покрытое редким пушком, было грязным, глазки склеены желтым гноем, а слабые лапки судорожно цеплялись за пустоту.

– Что вы делаете?! – Голос Дианы прозвучал резко, как хлыст, перекрывая детский гвалт. Тревога переросла в гнев.

Дети вздрогнули, замерли. Самый бойкий, державший котенка, начал сбивчиво лепетать какую-то нелепицу: «А это… злой мальчик… он маму-кошку убил… а мы спасаем…» Но его глаза бегали, он не смотрел Диане в лицо. Остальные переглядывались, явно смущенные. Они врали.

Диана не стала слушать дальше. Она протянула руку:

– Дай сюда

Мальчишка, почувствовав непререкаемую интонацию, почти машинально сунул теплый, дрожащий комочек ей в ладони. Котенок тут же стих, будто почувствовал смену власти.

– Где на самом деле вы его взяли? – спросила Диана уже строже, окидывая детей взглядом, не терпящим возражений.

Под грузом этого взгляда правда выплыла наружу, простая и ужасная в своей обыденности: они увидели во дворе кошку с котятами, решили «поиграть» с самым маленьким, отобрали у матери. Ему было от силы две недели – он даже не умел самостоятельно есть, его глаза только-только открылись, но были поражены инфекцией. Для них это была забава. Для него – смертный приговор под палящим солнцем.

Диана не раздумывала ни секунды. Ее ладонь сжалась, защищая крошечную жизнь от мира.

– Отдайте. Это было не просьбой. Это был приговор их «игре». Она развернулась и пошла домой, не оглядываясь, прижимая к груди горячее, едва дышащее тельце. Спасение началось здесь и сейчас.

Маленькая Софа

Первые Дни и Ночи: Битва за Каждое Дыхание. Дома начался марафон. Первым делом – осторожное обмывание теплой водой, чтобы смыть грязь и детские запахи. Потом – битва за глаза. Ватными дисками, смоченными в крепком отваре ромашки, Диана по капельке, миллиметр за миллиметром, размачивала и удаляла засохший гной, открывая крошечные, воспаленные, слезящиеся глазки. Каждая процедура сопровождалась жалобным писком, но котенок, казалось, понимал – ему помогают.