Мы вместе с Носэ окончили начальную школу и вместе поступили в среднюю. Никаких особо любимых предметов у него не было, не было и нелюбимых. Зато была у него удивительная способность: стоило ему хоть раз услышать модную песенку, и он сразу же запоминал мелодию. Вечером, в гостинице, где мы останавливались во время школьной экскурсии, он уже самодовольно распевал ее. Он все умел: читать китайские стихи, старинные сказания, разыгрывать комические сценки, рассказывать всякие истории, подражать актерам кабуки, делать фокусы. Он обладал, кроме того, удивительным даром смешить людей уморительными жестами и мимикой, поэтому пользовался большой популярностью среди соучеников, да и учителя к нему неплохо относились. Мы часто вместе ездили в школу и из школы, хотя особой дружбы между нами не было.
– Что-то ты рано сегодня.
– Я всегда рано. – Говоря это, Носэ высоко вздернул нос.
– Недавно ты, кажется, опоздал.
– Опоздал?
– На урок японского языка.
– A-а, это когда меня ругал Умаба. – У Носэ была привычка называть учителей, опуская вежливое «сенсей». – Что ж, и у великого каллиграфа бывают ошибки.
– Он и меня ругал.
– За опоздание?
– Нет, книгу забыл.
– Ох и зануда же этот Дзинтан! – Дзинтан – Красномордый – было прозвище, которым Носэ наградил учителя Умабу. Так, переговариваясь, мы доехали до вокзала Уэно. Мы с трудом выбрались из вагона, такого же переполненного, как и вначале, когда мы в него садились, и вошли в вокзал – было еще очень рано, и наших одноклассников собралось лишь несколько человек. «Привет», – поздоровались мы. Затем, толкаясь, сели на скамью в зале ожидания. И, как обычно, стали без умолку болтать. Мы были еще в том возрасте, когда вместо «ребята» говорят «ребя». И вот из уст тех, кого именовали «ребя», полились оживленные рассуждения и споры о предстоящей экскурсии, мы подтрунивали над товарищами, злословили в адрес учителей.
– Ловчила этот Идзуми. Достал где-то «Чойс»[14] для учителей и теперь дома никогда не готовит чтение.
– Хирано ловчила еще почище. Перед экзаменами выписывает на ногти исторические даты, все до одной.
– А все потому, что и учителя хорошие ловчилы.
– Конечно ловчилы. Да тот же Хомма. Он и сам-то как следует не знает, что раньше идет в слове «receive» – «е» или «i», а берет свой учебник для учителей и учит нас, будто сам все знает.
Единственной нашей темой были ловчилы – ни о чем стоящем мы не говорили. Тут Носэ, бросив взгляд на ботинки сидевшего на соседней скамье с газетой в руках человека, с виду мастерового, вдруг заявил:
– «Кашкинли».
В те годы вошли в моду ботинки нового фасона, называвшиеся «Маккинли», а утратившие блеск ботинки этого человека просили каши – подошва отставала от носка.
– «Кашкинли» – это здорово. – Мы все невольно рассмеялись.
Развеселившись, мы разбирали по косточкам всех входивших в зал ожидания. И на каждого выплескивали такой поток злословия, какой и не снился тому, кто не учился в токийской школе. Среди нас не было ни одного благовоспитанного ученика, который отставал бы в этом от своих товарищей. Но характеристики, которыми награждал входящих Носэ, были самыми злыми и в то же время самыми остроумными и смешными.
– Носэ, Носэ, посмотри вон на того верзилу.
– Ну и физиономия, будто в брюхе у него живая рыба.
– А этот носильщик в красной фуражке тоже на него похож. Правда, Носэ?
– Нет, он вылитый Карл Пятый – у того тоже красная шляпа.
