Ее младшая сестренка Зора хранила молчание и была настроена скептически. Она, казалось, не испытывала уверенности в том, что ей понравится передвигаться по замерзшему пруду с такими здоровенными лезвиями на ногах. И вообще сильно сомневалась в том, что это хорошая идея.
– Па! – раздался крик Даниеля от дома.
– Oui?
Даниель, высокий, крепкий, в джинсах и клетчатой фланелевой рубашке, стоял на крыльце. В руке он держал сотовый телефон.
– Это тебя. По работе.
– Не мог бы ты ответить, s’il te plaît?[9]
– Я пытался, но это явно какое-то важное дело.
Арман выпрямился, чуть поскользнулся на собственных коньках.
– С тобой говорили паническим голосом?
– Non[10].
– Слушай, скажи им, что у меня тоже важное дело, я перезвоню через двадцать минут.
– D’accord[11], – сказал Даниель и исчез внутри.
– Может быть, Жану Ги ответить? – предложила Рейн-Мари, которая тоже выпрямилась и стояла на коньках гораздо тверже мужа.
Они посмотрели на холм с дорогой, ведущей из деревни. Их зять Жан Ги Бовуар со своим сыном с трудом поднимались по склону к вершине. Жан Ги тащил за собой новые санки, подарок от Пер-Ноэля[12].
На самом первом своем спуске мальчик вцепился в отца и визжал, пока санки не замерли внизу. Визг стал восторженным, когда следом за ними помчался Анри, немецкая овчарка Гамашей.
Они скатились с вершины холма, пролетели мимо Нового леса, мимо церкви Святого Томаса, мимо каменных, кирпичных и обитых вагонкой домов. Остановились они, врезавшись в мягкий снег на деревенском лугу.
– Ну и легкие у вашего внучка, – сказала Клара Морроу.
Она со своей лучшей подругой Мирной Ландерс стояла перед входом в книжный магазин Мирны, держа в руках стаканы с ромовым пуншем.
– Мне показалось – или он выкрикивал какое-то словечко? – спросила Мирна.
– Non, – тут же возразила Рейн-Мари, не глядя в глаза подругам. – Он просто орал.
И в этот момент истошный крик снова пронзил воздух – Оноре с отцом опять неслись вниз по склону.
– Вот это мой мальчик, – сказала старая поэтесса Рут, сидевшая на скамье между Флоранс и Зорой; на руках у нее разместилась проборматывающая что-то утка Роза.
– Дедушка, а что кричит Оноре? – поинтересовалась Флоранс.
– Похоже на то, что говорит Роза, – заметила Зора. – Но что это значит – «фа…»?
– Я тебе потом объясню. – Арман сердито посмотрел на Рут, которая посмеивалась, слыша, как Роза с довольным видом бормочет: «Фак, фак, фак».
Правда, утки постоянно что-нибудь бормочут.
Роза и Арман сыграли быструю партию в гляделки, и он очень быстро проиграл, моргнув первым.
В течение следующих нескольких минут Арман и Рейн-Мари поддерживали внучек, которые, спотыкаясь, двигались по льду. Они делали первые шаги навстречу большой любви на всю жизнь – любви к катанию на коньках. А когда-нибудь настанет день и они станут обучать этому искусству своих внучек.
– Смотрите, смотрите! – закричала Флоранс. – Смотрите на меня. Ф-ф-фа…
– Oui, – оборвал ее дед, заметив краем глаза, что Рут, сидящая на скамье, даже не пытается скрыть довольной улыбки.
Когда перевалило за полдень, все были приглашены к Кларе на ланч из горохового супа, теплого хлеба из духовки, набора квебекских сыров и пирога из пекарни Сары.
– И еще будет горячий шоколад, – сказала Клара.
– Я так понимаю, что это шифрованное название выпивки, – сказала Рут, поднимаясь со скамьи.
Арман отнес коньки домой, а когда зашел в свой кабинет, увидел записку с сообщением, принятым по телефону Даниелем. Из своего зимнего шале в Мон-Трамблане звонила старший суперинтендант Sûreté du Québec.
