Жан Ги с семьей переехал в Монреаль из Парижа и недавно вернулся в Sûreté, разделив обязанности первого заместителя с Изабель Лакост.
После ограничений, после ужасов пандемии эти рождественские каникулы в Трех Соснах были желанным отдохновением. Облегчением.
* * *
Вернувшись домой с прогулки, дети переоделись в теплое и сухое, а потом с чашками горячего шоколада расселись на диване. Собаки – Анри, старик Фред и малютка Грейси (возможно, собачка, а возможно, и хорек) – улеглись перед камином и задремали.
Деревенские жители из тех, кто поумнее, ставили на то, что Грейси из породы бурундуков. Но Стивен Горовиц, крестный отец Армана, живший теперь с Гамашами, с удовольствием отстаивал утверждение, что Грейси крыса.
– Ребятки, крысы – очень умные животные, – сказал девяностотрехлетний бывший финансист детям, когда они устроились рядом с ним на диване.
– Откуда ты знаешь? – спросила Зора, самая серьезная из всех.
– Оттуда. Я был одним из них.
– Ты был крысой? – удивилась Флоранс.
– Да. Большой такой, жирной крысой с длинным-длинным шелковистым хвостом.
Они смотрели на него широко распахнутыми глазами, а он забавлял их историями своих приключений в качестве крысы на Уолл-стрит и Бей-стрит. На рю Сен-Жак в Монреале и на Бурс[16] в Париже.
Это было днем. Теперь все они лежали в кроватях. Спали.
Хотя один из них все еще ворочался в постели.
Арман поставил видео на паузу и поднял глаза. Он слышал знакомый треск и хруст по мере понижения температуры и проникновения мороза в кости старого дома. Было что-то бесконечно утешительное в мысли о том, что его близкие забылись сном в своих постелях и находятся в безопасности.
– Merci. – Арман кивнул в сторону тарелки и благодарно улыбнулся Жану Ги.
Потом снял очки и потер глаза.
– Это та, кого нужно охранять? – спросил Жан Ги.
Он сел за стол и показал на ноутбук.
– Oui.
Ответы Армана были необычно лаконичны, и Жан Ги стал разглядывать изображение на экране.
Он видел на трибуне женщину средних лет, она улыбалась. У нее была приятная улыбка. Не ухмылка. В ней не чувствовалось злобы, не чувствовалось желчи. Ничего высокомерного или маниакального.
– Что-то не так?
Жан Ги посмотрел на тестя и увидел глубоко обеспокоенного человека.
Арман бросил свои очки на стол и кивнул в сторону экрана:
– Это запись последнего выступления Эбигейл Робинсон перед Рождеством. Я прослушал ее речь и позвонил ректору университета, попросил его отменить ее завтрашнюю лекцию.
– Правда? И что он ответил?
– Он сказал, что я драматизирую ситуацию.
После того разговора Арману захотелось поверить ректору. Ему захотелось свернуть чертежи в рулоны, выключить ноутбук, надеть теплую куртку и присоединиться к семье, гулявшей на улице.
Ему хотелось сидеть рядом с внуками, согревавшими ноги под тяжелым ковром, и смотреть, как размахивает хвостом Глория, впряженная в большие красные сани, на северной дороге, ведущей из деревни.
Но вместо этого он сел в машину и поехал в Норт-Хэтли поговорить с почетным ректором.
