– Ты, действительно, считаешь, что все?
В ответ Эсфирь как-то безумно хмыкает, закатывая рукава хлопковой рубашки. В области вен, синеющими букетами, расцветают гематомы-гортензии. Гидеон сразу понимает из-за чего – медсёстры специально не попадали в вены, когда ставили капельницы.
– Почему ты не сказала мне? – на лбу появляется несколько морщин.
Глупый вопрос, он же прекрасно знает – в ней нет доверия к нему.
– Вы не король этого замка.
– Ты уверенна в этом?
Гидеон не может понять две вещи: почему он снова перестал записывать и почему сердце так больно кольнуло? Будто она странным предложением задела за живое.
– Будь Вы им, поданные вряд ли бы ослушивались приказов. Вы отгородили от меня всех, наказав тех идиотов за проступок. Но те, кто остались, продолжают игнорировать Ваши законы. Значит, король этого замка кто-то другой. Тот, кто хочет ненавидеть меня сильнее.
Гидеон делает несколько штрихов, отмечая образность мышления.
– Как ты считаешь, тебе нужна помощь?
– Нет… Да, – она резко качает головой из стороны в сторону. – Мне не нужна ничья помощь, ясно?
«Вспышка агрессии». Ручка скользит к следующему вопросу. Но, признаться, продолжать не хочется. Жизненно важно послушать про воображаемый Замок Ненависти.
– Помнишь ли ты, что происходило вокруг тебя во время первого и второго инцидентов?
– Убийств, – резко выдаёт Эсфирь.
– Инцидентов.
Эффи сильно жмурится. Пытается изо всех сил держаться за его голос и эту реальность. Только для чего? Ледяной голос изнутри скребётся, напевая жуткие вещи, рассказывая кровожадные сказки и во всех она – главная героиня.
«Прислушайся к темноте внутри себя…»
– Крики. Огонь. Чья-то сильная боль. Ломала меня. Я не хотела причинять страданий. Я всё исправила. Не думала. Он убедил. Это ошибка. Клянусь во имя… Клянусь…
«Туманные бессвязные формулировки во время начала приступов». Гидеон кладёт ручку, медленно поднимаясь с кресла. Сократить меж ними расстояние он старается аккуратно, чтобы не вспугнуть.
Эсфирь с силой сжимает ладошками несчастные прутья кровати, будто они служат границей между реальностью и приступом. Она чувствует ежевичный парфюм врача и запах ментоловой жвачки вперемешку с вишней совсем близко и не понимает, куда делось ощущения железа из ладоней. Еле поднимает взгляд, фокусируясь на яркой синеве глаз. Врач сидит перед ней на корточках, аккуратно массируя нежную кожу ладошек круговыми движениями.
– Останься со мной, и я кое-что тебе покажу, – тихо произносит он, когда понимает, что Эсфирь внимательно изучает лицо.
– Сюрпризов за зря не существует. За всё нужно платить.
– И ты заплатишь. Тем, что удержишь себя здесь, – касания служат чем-то волшебным, успокаивающим. – Представь, что твои мысли – огромное глубокое озеро. Ты находишься в самом центре, на поверхности…
– Я не умею плавать, – тихо шепчет Эсфирь.
Она вдруг понимает: его глаза – то самое озеро, в котором запросто можно захлебнуться. Зачем он смотрит с такой заботой? Она лишь – работа, эксперимент, как говорит весь персонал.
– И не нужно. Просто перевернись на спину, вытяни ноги, расслабь тело. Ты находишься в воде – да, но разум расслаблен, держит тело на тонкой грани между поверхностью и толщей, ведущей ко дну. Полюби воду, глубину, себя. Позволь себе отдохнуть на поверхности и начни держать ситуацию под контролем…
– А если не получится? Если…
– Я не дам тебе утонуть.
