Подписав все бумаги, Светлов поплëлся до остановки и сел на автобус до гаража прямо в кабину водителя. Откинув маленькое сиденье, он умостился поудобнее, притулившись спиной к перегородке между водителем и салоном.
— Чего в гараж прëшься? — весëлым тоном осведомился Евгений, сидевший за рулëм.
— Начальнику профсоюза что-то от меня понадобилось, — Юрий устало прикрыл веки.
— Так билеты в филармонию подвезли. Раздают всем, кто желает пойти. Моя жена давно стонет, что я её в свет не вывожу. Я взял аж два билета. Пусть японскую классику слушает, — захохотал Евгений.
— Людка, не могла сказать? Я бы и не поехал тогда. Но раз уж сел к тебе, то навещу родной профсоюз, — разозлился Светлов.
Как только Юрий пришёл на предприятие, закончив училище и сдав на права категории «Д», его сразу заставили вступить в профсоюз. Каждый месяц снимали деньги с зарплаты. Через два года у Юры родился сын и ему выдали подарок на Новый год. Сначала это был набор конфет. Когда дочке исполнилось два года, стали давать билет на представление. Тогда сладости получали уже в театре. Раз в год могли предложить поход в филармонию или на спектакль. Обычно театры навязывали профсоюзам билеты со скидкой, но на те концентры, куда не шёл народ. Светлов в театр не ходил, классическую музыку не любил.
Юра хотел однажды выйти из профсоюза и сэкономить деньги, потраченные на взносы. Ему заявили, что в этом случае его дочь останется без подарка на Новый год. Уже два года, как Юра ничего не получает. Дочь выросла, но его зачем-то приглашают в профсоюз. Знают ведь, что никакие билеты в филармонию ему не нужны.
Автобус подъехал к самому АТП. Юра выскочил из кабины и поплëлся в здание. На него пахнуло свежей краской. Кругом сновали гастарбайтеры, переговариваясь между собой на иностранном языке. В здании наконец решили сделать минимальный ремонт. Для стен подобрали светло-коричневый цвет. Юрий кивнул рабочим, здороваясь, и быстрым шагом поднялся на второй этаж.
Постучав, он зашёл в кабинет Семëна Борисовича Львова, пожилого и строгого мужчины.
— Здравствуйте, Семëн Борисович, — вежливо поздоровался Юрий.
— Здравствуйте, Юрий Иванович. Присаживайтесь, — морщинистая рука Львова указала на стул.
— У меня для вас хорошая новость. Есть бесплатная путёвка в санаторий Польши. Морской воздух и всё прочее. Я подумал о вашей дочери. Насколько я помню, она больна астмой?
— Да, с детства, — сказал Юрий, зачем-то погладив собственные колени.
Не верилось, что путëвку в заграничный санаторий отдадут Машеньке. Если что-то подобное и было, то разбиралось верхушкой предприятия, а тут ему, простому водителю, выпала удача.
— Надеюсь, у вашей дочери есть заграничный паспорт. Лететь через три дня.
Светлов нервно оглядел новенький стеллаж за спиной Львова и снова потëр свои колени.
— Да, есть, но отправлять дочь за границу одну… Не знаю, — нервно выдал Светлов.
— Юрий Иванович, мы отдаëм путëвку вам не просто так. Это ваша награда за заслуги перед предприятием. Двадцать лет работы. Ни одной аварии. Из всех сотрудников вы реже всех уходили на больничный. Вашу дочку там встретят, не волнуйтесь. Мне уже обещали, что будет машина, и её довезут прямо до санатория. Всё будет хорошо, поверьте мне. Ну, берëте путëвку? — сладким тоном проговорил Львов.
— Разумеется. На билет мы как-нибудь наскребём, — улыбнулся Юрий.
— Не нужно. Всё уже оплачено. Путëвка ровно на месяц. Билеты туда и обратно на самолёт. Вот, возьмите и распишитесь тут, — Семëн Борисович пододвинул по столу конверт, а потом журнал и ручку. — Убедительная просьба, Юрий Иванович, не говорите коллегам. Сейчас набегут, будут скандалить. Почему путëвку закупили одну? Почему досталась не мне? Я больше достоин. Да и вам зависть ни к чему.
