Я снова посмотрела на экран своего смартфона. Он еще не разрядился, но стало понятно, что телефон здесь вещь бесполезная: связи не было, а часы все также показывали ровно восемь.
Становилось совсем темно, и надо было поторапливаться.
Я подошла к низенькой калитке и положила руку на деревянную перекладину.
И в эту самую минуту, чья-то большая и сильная рука предупредила мое движение открыть калитку и войти внутрь. А взволнованный мужской голос резко остановил:
– Нет! Не входи! Этого делать нельзя!
От испуга у меня подкосились ноги, тело обмякло и поползло вниз.
Помню, как крепкие и надежные руки подхватили меня и понесли прочь от так приглянувшегося мне дома.
В коляске я потихоньку стала приходить в себя. Открыв глаза, я увидела, как мой новый знакомый управляет двуколкой и иногда оборачивается назад посмотреть – все ли в порядке со мной. Двигались мы вверх по улице, в сторону переулка Песчаного.
Я разглядывала молодого мужчину со спины и думала: «А можно ли доверять ему? Ведь внешность иногда бывает обманчива». Но сердце говорило об обратном.
Подъехав к дому №14, мой попутчик спрыгнул с повозки и поинтересовался:
– Аэлита, как вы? Можете идти?
Так и хотелось возмутиться: «Я же не старая бабулька, чтобы еле ходить». Но припомнив недавние события, как я добиралась до двуколки, смутившись, ответила:
– Да, наверное, смогу.
Солнце уже совсем спряталось за крышами домов, на город спустились серые, лохматые сумерки, а в доме №14 в переулке Песчаном было уютно и светло.
***
Покои, которые мне любезно предоставил Арсений Матвеевич, располагались на верхнем этаже, по левую сторону от библиотеки, и занимали почти всю его половину. Здесь была и спальня с широкой деревянной кроватью с пологом и высоким подголовником, декорированным золотом, зеркальным резным столиком, маленькой танкеткой около него и шкафом, который тоже был в полном моем распоряжении. И красивая гостиная, украшенная мебелью в стиле «Рококо». И самое главное – огромная ванная комната, что было крайне приятно.
И немаловажно, что покои эти принадлежали девушке или молодой женщине, что сразу читалось по убранству и вещам, выдающим с одного взгляда хозяина.
Комнаты Арсения располагались прямо под моими, на первом этаже, рядом с кабинетом и холлом. И, как я поняла из разговора, кроме нас двоих в доме больше никого не было, ни других жильцов, ни прислуги. Так что передвигаться по дому я могла свободно, кроме правой половины второго этажа, откуда вела лестница в башенку со стрельчатыми сквозными арками. Это единственное место, куда мне, по настоянию хозяина дома, ходить не следовало.
Почему? Расспросить в этот же вечер я не осмелилась, да и очень устала.
Закрыв за собой дверь в мои временные апартаменты, я заперла ее на ключ, а вдруг хозяин окажется маньяком или вампиром, и упала прямо в одежде на мягкую и чистую постель лицом вниз.
Проснулась я точно в таком же положении, в каком и заснула. И естественно вся моя одежда, как и лицо, изрядно помялись, а спускаться в таком виде вниз было крайне неудобно.
Открыв дверцу шкафа, среди чистых и накрахмаленных платьев, какие носили кисейные барышни в конце 19-го – начале 20-го веков, я отыскала подходящее для меня летнее, светлое, ситцевое платье попроще, в мелкий цветочек, с пуговицами на груди, и удобные кожаные туфельки на низком каблуке. Платье оказалось неожиданно длинным, по моде тех лет до самого пола, но оно было симпатичным и вполне комфортным в движениях.
