Биф Веллингтон, или На..й готовку - страница 10

Взгляд её блуждает, как у многих из них, словно во тьме. Но конкретно с ней дело тут не только в этом. Монголоидные черты лица говорят о серьёзном недуге, называющимся синдромом Дауна, коим и страдает эта любящая весь мир особа. Она похожа на огромного розового слона. Рыхлая и пухлая балерина, выполняющая всевозможные балетные па, на которые тело её не способно. Отыграв короткую программу, с потом, стекающим прямо в глаза и приоткрытый рот, женщина, которой никак ни меньше сорока, кланяется зрителям, разводя руки в стороны и раздавая своим почитателям поклоны, от которых её балетная пачка взмывает верх, открывая всеобщему обозрению жирный, покрытый целлюлитом зад. Жалкое зрелище, но, конечно, не для человека, привыкшего жить иллюзией.

Рядом с ней наклонившись, словно вторя её движениям, стоит мужчина, схватившийся за голову руками так, словно искренне желает проломить себе череп. На руках его перчатки, толстые и грубые, плотно обжимающие руки. Глаза зажмурены, и я точно не могу сказать, в чём причина его раскрасневшегося лица. То ли в давлении, которое он испытывает, то ли в алкоголизме, которым явно страдает. Понятия не имею, откуда мне это известно, но я знаю. Как знаю и то, что он доктор. И дело тут даже не в белоснежном костюме, которые носят только медицинские работники, и не в стакане, который торчит из кармана его белоснежных брюк. Просто знаю и всё. Мне так же известно, что он страдает от видений. Постоянных, жестоких, непрекращающихся.

На девочку-подростка, сидящую на коленках, больно смотреть. Мне откровенно не хочется знать, что послужило причиной нанесения всех этих застаревших ран на её теле, ныне превратившихся в белёсые шрамы. Их многообразие рассмотреть несложно, так как на девчонке лишь майка да старые растянутые шорты. Выглядит она неимоверно уставшей. Кажется, кинь в неё камешком, и она свалится как подкошенная. Тусклые волосы, которые она, похоже, давно уже не расчесывала, стянуты резинкой в невысокий хвост. Темные полукружия под глазами и худоба, которую не скроешь ничем. Но не это беспокоит меня, а то, как она, подставив руку к лицу, теребит вставленные под кожу ржавые булавки, передвигая их туда-сюда под своей истощённой плотью.

Из оставшихся двух старушек, так сильно не похожих друг на друга, одна из них напоминает ту старую даму, которая выбросила ожерелье за борт катера в фильме «Титаник». Сходство на редкость сильное, если бы не отсутствующий взгляд её серых глаз. Седые волнистые волосы распущены и спускаются чуть ниже плеч. На ней отделанная рюшами белоснежная сорочка, уходящая в пол, а поверх неё накинут халат, такой же белоснежный, как и вся она. Я вижу, как она дрожит всем телом, превозмогая холод и, протягивает ко мне поражённые артритом пальцы, вымазанные чем-то похожим на пластилин или глину. Цвета настолько яркие и красочные, что слепят мне глаза. «Может, она художница?» – думаю я.

Чёрное одеяние, укрывающее скрюченную пополам женщину с головы до пят, не даёт возможности определить её точный возраст. Плечи её сильно опущены к земле, будто под грузом водружённого кем-то на её спину мешка с песком или, может быть, землёй. О её преклонном возрасте говорят лишь крючковатые старые пальцы, скорее похожие на корни какого-то древнего дерева, чем на чью-либо плоть. Ими она и опирается, сложив их друг на друга, на самодельную тёмную трость. Кажется, я уже видела её где-то прежде. Может, и призадумалась бы об этом посерьезнее, да вот только меня отвлекает её вращающийся выпуклый глаз. Единственный, который виден мне через дырявую спущенную на лицо вуаль, прицепленную к шляпке причудливой формы.