Биф Веллингтон, или На..й готовку - страница 4

– Зачем ты остановилась?! Продолжай. Что «может»?

– Может, просто время пришло. Это я хотела сказать, хотя и не знаю почему.

– Подойди ко мне, детка. – Пожилая женщина тяжело вздохнула и поманила меня к себе рукой с зажатым в ней цветком. – Не нужно уходить. Никто тебя не гонит. Только ты сама. Я не желаю тебе зла и не хочу, чтобы ты ненавидела меня за что-то. Придёт время, и всё поймёшь сама. Но ты не права. Оно ещё не пришло.

К чему обманывать себя? Я хотела хоть ненадолго побыть под её защитой, вдали от дома, и потому двинулась обратно, но в кресло садиться не стала. Села рядом с ней прямо на цветы. Хотелось ощутить теплоту, которой не ведала ранее. Хотелось, чтобы тётя успокоила меня. Я протянула ей крест. Она приняла его, не сказав ни слова.

– Мне кажется, они залезают мне в ноздри, пока я сплю. Залезают мне в уши. Путаются в моих волосах, будто готовят гнездо или муравейник. Я слышу их перебирающие по моей коже жёсткие колючие лапки, но двинуться не могу. Не могу проснуться или крикнуть, потому что слышу не только их. Ещё я слышу голос.

– Что он говорит?

– Поначалу, просыпаясь, я замечала приоткрытое окно и только. Окно, через которое дул прохладный ветерок. Приятный. Вроде бы, что такого-то? Но я всегда проверяю перед сном, закрыто ли оно. Окно и дверь. Потому как не могу гарантировать, что под покровом ночи через него в комнату не заберётся какая-нибудь гадость. Потому я и обратила на это внимание. Более того, испугалась от того, что знала, кто тому виной. Не ветер и не моя возможная забывчивость. Она.

Иногда ночью… Я знаю, она пробирается ко мне в спальню, а эти ползающие по мне жуки словно пытаются отвлечь от её присутствия. Старуха гладит меня по голове и шепчет. Я слышу приглушённый хриплый голос, вырывающийся из её рта со зловонным дыханием, таким надрывным, что хочется кричать. «У тебя всё получится, – шепчет она в мою щёку. – Ты идеальный вариант». Что это значит, тётя?

– Я не знаю.

– Ты лжёшь мне! Постоянно лжёшь мне. Всё ты знаешь. Только говорить не хочешь. – Я отпрянула от неё, словно обожглась. Почему она не хочет сказать мне правду?

– Старуха скоро умрёт, – как будто это должно было что-то значить, констатировала тётка.

– Да и хрен-то с ней! Верится с трудом, конечно, но ты же знаешь, грусти во мне эти слова не вызывают. Порадуюсь и только. Скину с себя, наконец, груз своей никчёмности, что она заставила таскать всё детство. Вздохну легко и продам к чертям дом. Если она и вправду умрёт, мне там делать нечего.

– Не думаю, что всё будет так просто, как ты себе это представляешь.

– Что?! О чём ты?

Она посмотрела на меня задумчиво. В чём-то даже печально.

– Знаешь, я всегда считала, что тебе стоит перекрасить волосы. Чёрный цвет портит твоё лицо, хоть и достался тебе по наследству. Ты слишком бледная, слишком унылая, как будто не живая. Похожа на воронёнка с подбитым крылом. – Тётка провела рукой по моим распущенным волосам почти так же, как это делала её сестра. Она специально, что ли?!

– Какая разница, какого цвета мои волосы? Или ты рассказываешь мне, что происходит, или я ухожу. Потому что меня достали ваши секреты.

– От себя не убежишь, – произнесла она, похоже, действительно издеваясь надо мной. – Я знаю, ты хочешь вернуть свою мать. Или, возможно, присоединиться к ней, но ты жива… а она мертва. Этого не изменить. То, что ты делаешь с собой… это просто нечестно по отношению к ней. Пойми уже, наконец. – Я раскрыла от изумления рот, собираясь наброситься на неё с расспросами, но она остановила меня, всем своим видом показывая, что ответов не будет. – Ты посиди тут недолго. Я только принесу кое-что. Передашь старухе.