Умирая снова и снова, невозможно умереть до конца. Воскрешение, часть программы, неизбежно возвращает душу в темницу её земного тела, как бы та не сопротивлялась.
У всего есть свой предел. Однажды, и для моего сердца наступил момент, когда ничто не могло его больше убить.
Есть выражение – каменное сердце. Это не о моём. Оно из плоти и крови, но порог чувствительности к боли безгранично высок.
Мои душа и сердце в алмазной броне. Но я всё помню о боли. Я не хочу, чтобы Адам страдал.
Знакомое, почти забытое чувство подкатывает к горлу – желание отомстить, заставить страдать Галатею. Однако это неосуществимо – у Галатеи нет сердца. Вселенский разум работает во благо жизни, но для меня она олицетворение смерти, неподкупной и беспощадной, заложенной природой во всё живое. Неизбежный, неумолимый конец.
– Адам, родной мой, ты меня слышишь? – бережно омываю его прекрасное лицо. Теперь и по его щекам бегут слёзы. Он как в бреду, как в полусне, чуть приоткрывает глаза, водит вокруг невидящим взором. Мой голос пробуждает его разум ото сна, едва не ставшего вечным.
– Ты в безопасности, я с тобой, – продолжаю нежно заверять моего любимого. Его блуждающий взгляд останавливается на моём лице. Холод пронзает моё алмазное сердце. Внезапный всплеск эмоций вновь провоцирует неконтролируемое волшебство. Вода в пруду превращается в лёд, затем сразу же начинает вскипать. Молниеносное осознание, что это причинит ему боль и страдания, придают мне сил обратить всё вспять, в обратное состояние… За мгновение до горького прозрения – в этом мире Адам понятия не имеет кто я такая.
Мне не привыкать, что близкие люди в очередной новой реальности меня не помнят. Каждый раз мы начинаем всё сначала.
В последней моей жизни с Адамом, предшествующей этой, мы были вместе. Я заслужила жизнь на выбор и решила просто насладиться нашими чувствами друг к другу. Это была одна из тех жизней, о которой многие мечтают, но о которой не слагают песни и не пишут книги.
Мы жили долго и счастливо, всю жизнь честно трудились, воспитывали прекрасных детей. Мы вместе состарились и умерли в один день. Для полноты образа Галатея прокрутила ещё два варианта окончания нашей жизни. В одной, я умерла первой, и моя душа наблюдала как оплакивал меня Адам, как горевал, в итоге пережил меня совсем недолго. В другой, мне было суждено пережить любимого. Я чувствовала присутствие его души до самого последнего моего вздоха. Зачем после такого душевного единения, меня отправляют в мир, где Адам меня не знает, где он ещё совсем юный, а я гожусь ему в матери? Какая роль в его жизни для меня задумана в этот раз? У Галатеи явно намечаются задатки чувства юмора. Паскудного чувства юмора.
Я призываю нумериков. Расторопные слуги принимают из моих заботливых рук своего хозяина. Никаких вопросов или удивления в их глазах, словно роботы, выполняющие прописанную в их алгоритме программу. Какая ирония – нумерик в роли робота.
Адам слишком слаб, но, слава богу, жив. Пока все заняты собой, удаляюсь к дальней стене нашего укрытия. Три неприметных деревца притаились под сенью незыблемой преграды. По очереди обнимаю тонкие стволы. Первое обращается в спелую яблоню, усыпанную ароматными плодами, второе трансформирую в ларец, наполненный продуктами и напитками, третье в сундук, набитый одеждой и снаряжением – всё что нужно для измождённых беглецов.
