Ник опять-таки встречает Билли в коридоре, только этот куда богаче, чем коридор скромного желтого домика в Мидвуде. Ник мужчина немаленький, однако рядом с ним стоит настоящая глыба весом фунтов за триста. Это Джорджо Свиньелли, свои его называют (за глаза, разумеется) Свином. Если Ник – генеральный директор этой конторы, то Джорджо – его заместитель. То, что они оба здесь, вдали от родного дома, означает, что «комиссия», как ее назвал Ник, выльется в очень немаленькую сумму. Билли сулят два миллиона. Сколько же пообещали этим ребятам – и сколько они уже положили себе в карман? Видно, Джоэл Аллен крупно насолил какому-то богатею. Живущему вот в таком безобразном домине, как этот, если не хуже. Сложно поверить, что на свете есть дворцы еще ужаснее, но они наверняка есть.
Ник хлопает Билли по плечу и говорит:
– Небось решил, что этот жирдяй – Джорджо Свиньелли?
– Ну, похож, – осторожно отвечает Билли, и Джорджо хохочет. Смех у него такой же жирный, как он сам.
Ник кивает. На его лице опять вспыхивает улыбка на миллион долларов.
– Верно, похож. Но это Джордж Руссо. Твой агент.
– Агент? Типа риелтор?
– Нет, другой агент. – Ник смеется. – Идем в гостиную. Выпьем, поболтаем, и Джорджо все тебе расскажет. Как я говорил вчера, идея – просто чума!
Гостиная в этом особняке длинная, как пульмановский вагон. Под потолком висят три люстры, две маленькие и одна большая. Мебель приземистая и роскошная. Два херувима держат огромное зеркало в полный рост. На полу стоят старинные часы. Вид у них сконфуженный, им словно неловко здесь находиться.
Фрэнк Макинтош – головорез, переквалифицировавшийся в лакея, – вносит поднос с напитками: пиво для Билли и Ника, что-то вроде шоколадного коктейля с солодом для Джорджо, вознамерившегося, очевидно, употребить как можно больше калорий и в пятьдесят отдать богу душу. Он выбирает единственное кресло, которое способно его вместить. Сможет ли он оттуда выбраться без посторонней помощи – большой вопрос.
Ник поднимает стакан с пивом и произносит тост:
– За нас! Пусть это сотрудничество принесет нам только радость и удовлетворение.
Они выпивают, потом Джорджо говорит:
– Ник сказал, что предложение тебя заинтересовало, но ты пока ничего не решил. Тебя еще вводят в курс дела, так сказать.
– Точно, – кивает Билли.
– Что ж, для удобства будем считать, что ты согласился. – Джорджо делает большой глоток коктейля через соломинку. – Черт, хорошо! То, что надо жарким вечером. – Он залезает в карман своего пиджака (этой ткани хватило бы обшить сиротский приют, думает Билли) и достает бумажник. Протягивает ему.
Билли берет его в руки. Бумажник фирмы «Лорд Бакстон». Хороший, но не самый дорогой. Его даже слегка состарили: на коже есть царапины и потертости.
– Загляни внутрь. Узнаешь, кем ты будешь в этом богом забытом городишке.
Билли повинуется. В кармане для купюр лежит долларов семьдесят. Несколько фотографий: мужчины – друзья, женщины – подружки. Ни намека на жену и детей.
– Я хотел прифотошопить туда и тебя, – говорит Джорджо, – на фоне Большого каньона или еще где. Да вот загвоздка: в Сети нет ни одной твоей фотографии, Билли.
– От фотографий одни неприятности.
Ник говорит:
– И вообще, нормальные люди не носят в бумажнике собственный портрет. Я уже сказал это Джорджо.
Билли продолжает рассматривать содержимое бумажника, читая его, как книгу. Как «Терезу Ракен», которую закончил сегодня за ужином. Если он останется здесь, его будут звать Дэвид Локридж. У него есть «виза» и «мастеркард», обе выпущены портсмутским банком «Сикост».
