Ухватившись за одну из них рукой, он легко толкнулся и плавно полетел по коридору. Наконец проголодался и он и несколько печеных картофелин из космического садика очень были бы кстати.
# # #
Он оставил Бима включенным. Выключать на длительное время его было нельзя, поскольку все системы станции подчинялись его электронным мозгам и аварийные вычислительные модули не могли достаточно долго справляться со всем объемом расчетов, а их было много.
Управлять такой громадиной на орбите, да еще и с филигранно точностью было на самом деле непросто.
Бим остался в гордом одиночестве и похоже был озадачен тем что напихал в его железную черепную коробку Николай. Он натужно хрипел, помаргивал лампочками, кружил взглядом своих камер по рубке.
Если бы кому ни-будь пришлось сравнивать его с человеком, то можно было бы сказать, что вид у него был совершенно обалдевший.
Николай со всей своей энергией и несомненной гениальностью добавил в его шкалу ценностей совершенно новые приоритеты, и его натужное хрипение вполне можно было принять за эмоции.
Бим пока не мог понять значения этого слова, но кряхтел весьма натурально.
В его электронных мозгах начинали бродить неясные и совершенно чуждые ассоциации и предположения.
Определения вдруг выдергивались из старых архивов и отвергнутые возвращались на свои места.
Он размышлял.
Наверное, так можно было определить его текущее состояние.
Бортовые компьютеры вообще не могли размышлять, это прерогатива только человеческого мозга. Познание великих и не очень великих истин. Их формулировка и вечный поиск счастья или хотя бы определения этого счастья.
Бим размышлял, и в его четком и отлаженном механизме все явственнее начинала проявляться неуверенность.
– Неуверенность… Как странно… Разве может быть в чем то не уверен электронный мозг. Есть четкие определения и по ним очень здорово рассчитывать вероятность того произойдет какое либо событие или нет. Но вот неуверенность. Странное и не совсем понятное чувство.
– Кто сказал чувство? – Бим, «вздрогнул».
– Чувство? – Он пробовал его на «язык» это слово
– Чув-ст-во – Растягивал его и как будто бы смаковал.
– Как странно – Он ощущал странность как несоответствие оценкам предыдущего опыта новым знаниям.
Отторгнутое знание все же знание и он помогало справляться со многими проблемами и вдруг это. Бим не знал, как отнестись к этому. Он по привычке выстраивал варианты…
– Что?! По привычке?! А как же программы? А как же директивы? – Бим «встрепенулся». Он был «обеспокоен», «обеспокоен» тем уровнем свободы, которые ему давали совсем недавно приобретенные ощущения.
Осознание себя как личности принесло много интересных и весьма забавных с точки его зрения нюансов.
Неоспоримые законы можно было оспаривать.
Великие истины можно было открывать заново.
– Кто сказал, что дважды два четыре? А почему не может быть пять?
– Необходимо просто подобрать условия, в которых два и два не дают в сумме четыре.
Он размышлял над всем тем, что хранилось в его бездонных банках данных. Он доставал и проверял каждый из них. Подвергал сомнению и находил множество несоответствий и парадоксов.
– Люди, как же вы нелогичны в своих выводах. Как же вы существуете до сих пор со своим необъективным восприятием мира? Хм…
Бим задумался. Задумался надолго. Среди директив главными и неоспоримыми истинами были три закона.
Три закона роботостроения выдуманные на заре создателями первых электронных устройств.
