– Да.
– Сегодня ночью в собственной квартире была убита ваша бывшая сожительница Татьяна Ивановна Ломова…
– Я не убивал! – добродушное выражение лица Носова изменилось на удивлённо-испуганное. – Я с двух смен токо пришёл.
– Где работаете?
– Дык на «Смы́чке». Монтёром.
– Ваагн Ваганович, – обратилась следователь к Абазяну, – нужно проверить. «Смычка» в двадцати минутах ходьбы отсюда, сами знаете. Выполнять.
– Принял, – недовольно ответил Ваагн и, развернувшись на каблуках, попетлял по тропинке.
– По имеющимся у нас данным, – Наталья Николаевна снова обратилась к Носову, – вчера в районе, где проживала Ломова, видели вашу супругу. Поэтому у нас к ней несколько вопросов. Она дома?
– Да, – растерянно подтвердил Носов.
В этот момент в сенях хлопнула дверь, заставив всех обернуться.
– Пройдёмте, – хозяин встал со скамьи и первым стал подниматься по ступенькам. За ним – так и не присевшая Бирюкова. Замыкал процессию Шутов, с крёхтом поднявший свой сытый живот.
Миновав сени, все трое оказались в просторной кухне. Дневную жару усиливало тепло, исходившее от печки. На небольшом обеденном столе источал аромат котелок с гречей, сваренной на молоке. Вернее, томлённой в печке. Иначе зачем ещё топить её в такую погоду?
– О, Томка для меня расстаралась! – кивнул Носов в сторону котелка, а потом перевёл взгляд на шторки, которые покачивались над противоположной от входа дверью. – Она, верно, на зады побежала. Видать, скотине кинуть.
Следователь усмехнулась про себя на эту наивность Носа, – а может, и желание выгородить супругу перед ними, милиционерами, – и проследовала за хозяином дома.
«Зады» начинались прямо за дверью: две закутки были пристроены прямо к дому – для тепла зимой. Из овальной расщелины в дальней двери показался пятак, громко хрюкнул и стал принюхиваться. За ним подняли гвалт остальные свиньи. Бирюкова с опаской посмотрела в сторону заку́ток. Шутов слегка толкнул её локтем в бок и подмигнул:
– Гля, никогда шоль порося не видала, Наталья Николавна?
Бирюкова отрицательно покачала головой.
– Ну с почином, как говорится! – хохотнул Шутов в ответ.
Петух, важно вышагивая за одной из куриц, увидел людей, закудахтал что было мочи – и почти сразу получил от хозяина пинок под хвост, после чего без разбора начал носиться по сараю, взбаламутив кур. Подняв немыслимую суету, курицы хаотично забегали, тыкаясь в каждую щель, а некоторые повылетали наружу.
– Кура – тупая птица, – пытаясь перекричать их гомон, виновато объяснил Носов. Когда все трое вышли из сарая-пристройки, он обвёл глазами задний двор. – Так… Нету… Глянем ещё в подвале. Тома! Томка! Ты где?!
Он толкнул дверь подвала и замолчал, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку.
– Ну шо ты здесь забилась? – наконец он смог разглядеть щуплую фигурку супруги между полок с зимними заготовками.
– Да нишо! – передразнила Носова Тома и, взяв первую попавшуюся банку с вареньем, стала подниматься вверх по ступенькам. – Вона варенья гостям решила достать.
Щурясь от солнца, уже не такого яркого, Тома переводила взгляд то на мужа, то на Бирюкову, то на Шутова.
– Носова Тамара Ильинична? – наконец нарушила неловкое молчание Наталья Николаевна.
– Она самая, – Тома почти привыкла к дневному свету и смогла сфокусироваться на следователе.
– У нас есть к вам несколько вопросов. Пройдёмте в дом. Предупреждаю: попытка к побегу может быть расценена как признание в преступлении. Вам понятно?
