Громила на секунду замешкался, а потом молча продемонстрировал еще с десяток снимков, на которых неизвестный фотограф запечатлел самую разнообразную расчлененку. Общим было лишь то, что тела когда-то принадлежали мужчинам, причем относительно молодым – лет тридцати-сорока. И еще одно: не было ни лиц, ни кистей рук. Они либо выходили за пределы кадра, либо просто отсутствовали.
Все происходящее выглядело абсолютно нереальным, вернее, вполне реальным, но как в киношной действительности или в дурном сне.
– Что, твоя работа?
– Снимал я, – скромно пояснил «шкаф». – Нравится? Залип на фотки? Если не договоримся или языком будешь излишне сильно молоть, у тебя неплохой шанс пополнить этот альбом.
– А кто были эти люди? – как можно более спокойным тоном спросил я. – Или секрет?
– Да никаких секретов. Это те, с кем не удалось договориться, и те, кто вроде бы договорился, но хотел нас кинуть. Ну, как, надумал?
К этому времени я как раз расправился с мясом и закачивал пиво.
– Да, вы были весьма убедительны. Я согласен.
– Верное решение. Короче так, – толстая пятерня выложила передо мной визитку с одним только адресом электронной почты. Похоже, мужик ни секунды не сомневался в моем ответе. – Пиши сюда. Пароль на обороте. Для тебя они очень простые, не ошибешься, специально так подобраны. Запомнил? Давай сюда, – сказав это, бугай забрал визитку и положил во внутренний карман пиджака. – В черновики пиши, самой почтой не пользуйся. О своем согласии и обо всех новых делах Леонида пиши. Кто, когда и что. В каких количествах. Понял, да? Ладно, пока. Инструкции потом получишь, с тобой еще свяжутся. Пойду я. Да, совсем забыл, – усмехнулся мужик, выложив какую-то бумажку, – вот здесь внутри твоя карточка. Для гонораров. – Бугай ткнул пальцем в бумажку, – внутри запечатаны пин-код и все прочие данные.
Да, реальность начинает мерцать. Во всяком случае, в моем сознании, а это – дурной признак. Надо бы сменить обстановку и образ жизни, а главное – место существования.
В результате, подумал я, подумал, да и решил принять сразу оба «коммерческих предложения» Леонида и этого шкафоподобного мужика. Достал свой мобильник, позвонил и договорился о времени и месте подписания трудового договора. Подруги все не было, хотя прошло уже минут сорок-сорок пять. Дальнейшее ожидание показалось излишним и бесполезным, но я все-таки позвонил. Оказалось, у предмета моих ожиданий резко разболелась голова, и наше свидание переносится. На когда? Может, на завтра… или – нет, лучше на послезавтра… или через два дня… может быть.
Я доел, наконец, свой обед. То, что первоначально показалось вареной картошкой, на деле оказалось отварной репой. Забавно, давно такого не пробовал.
Еще с детства мене постоянно прививали обостренное чувство ответственности перед кем бы то ни было. Перед людьми… перед собой… перед обществом. Внушали, что школа, учеба и работа – высшие ценности человеческого бытия. Я мог болеть, температурить, маяться животом, страдать от депрессии… все равно – вставай и иди. Неважно, что толку от такого больного и депрессивного меня там, куда пойду, не будет. Главное – трудиться, ибо надо. Если уставал, чего-то боялся до ужаса, хотел есть, растягивал сухожилье на ноге – затыкался и терпел. Молчал, потому что все вокруг тоже уставали и превозмогали себя, а я – эгоист, слабак и нытик. Все терпят, значит, и мне потерпеть надо. Уже тогда пришлось усвоить: эгоист – слово ругательное и обидное.
