Григорий всегда вспоминал Архимеда с наступлением темноты, в то время, когда велась панихида ушедшему солнцу. Собственно, Архимед и был для него приходящей тьмой. Не только отсутствием света, но его смертью, ползущей черной дырой, не делающей разницы между тем, что она поглощает. Их встреча отдала Рукоумову столько инерции, сколько хватит, казалось, на память до конца жизни. Сколь ярко сиял его злодейский светоч, столь тускло стало на преступном небосводе после Архимеда. Так же невзрачен стал и стремящийся к вызовам молодой и горячий Григорий. Разжечь пламя азарта профессионального охотника, кажется, больше так и не удалось никому.
–
Впервые они пересеклись на закрытом мероприятии. Одна из неприятных сторон работы на заданиях заключается в необходимом светском вращении и невозможности расслабиться, даже когда внутренности тянутся к соблазнительным напиткам и интригующим женским силуэтам. Под пронзительный звон хрусталя и сердитое шипение шампанского здесь писали краткосрочную историю, а обычно присутствующие в поле зрения лупоглазые чиновничьи морды полностью сменились на представительные, а иногда почти умные лица. Которые, впрочем, точно так же как и первые шли по влажным следам денег, власти и похоти.
Золотой свет под потолками поместья погас, чтобы выделить сцену, представление на которой давал один из самых модных театральных режиссеров современности. «Опять будут говном кормить», – подумал про себя Григорий. В этот момент кто-то, извиняясь, тронул его за плечо, отвлекая от занимательного зрелища: на сцену успел выбежать танцор в переливающемся костюме из кубов и конусов. Сзади Григория стоял длинный тощий человек, с прической на манер монашеского средневековья, с тем исключением, что ровный контур русых волос прерывался выстриженной пустотой в районе лба. Мотивы темных веков цивилизации прослеживались в одежде, стилизованной монашеской рясе, и книге в руке. «Библия Гутенберга», – декламировала обложка. Большие ищущие глаза не отрывались от лица агента.
– Да? – градус улыбки стремился к нулю, замораживая находящиеся рядом жидкости.
– Господин, м-м, – гость быстро сверился со своей книжкой, – Рукоумов?
– Чем могу быт полезен?
– Скорее, я могу быть полезен вам. Видите ли…, – гость взял Григория под руку, – не возражаете? Видите ли, мне представляется очень интересной сфера вашей деятельности, и я хотел обсудить с вами некоторые насущные вопросы, в которых мы будем друг другу полезны.
– Неужели? Едва ли в этом кругу кого-то могут привлечь жемчужные фермы. Я здесь, скорее, по случайности, нежели по необходимости.
– Нет-нет, видимо, вы не поняли. Я по поводу вашей основной деятельности.
Григорий не напрягался. Не перечислить, сколько раз он оказывался в подобных ситуациях: к сожалению, процент умалишенных и извращенцев в любом кругу, примерно, одинаков. Он локтевым суставом проверил нейтрализатор. Не напрягаться стало легче. Тем не менее, внутренние чувства замерли как перед броском на жертву замирает тигр. Охотничьи инстинкты подсказывали, что перед ним не простой городской сумасшедший.
– Хочу сказать вам по большому секрету, что не вижу никаких моральных дилемм в игре на бирже. Или ваша стезя – проверка доходности бизнеса. Тогда я уже нервничаю, – снова холодной улыбкой выстрелил Григорий.
Выстрел не достиг цели, разбившись о стену. Они оказались на небольшом каменном балконе, который купался в теплом вечернем морском бризе.
