– Идем на второй этаж, – указал Марк, прервав этим его мысли.
Эди молча последовал за ним, обратив внимание на сидящую в холле знакомую парочку моисеенковских «топтунов». «Они меня точно держат за лопуха, если столько времени используют одну и ту же парочку для слежки, – внутренне улыбнулся он, – пусть так и будет, не стоит их разубеждать в этом».
Через пару минут Марк постучался в дверь одного из номеров. Ее тут же открыли. Было видно, что здесь ждали их прихода. В проеме показался мужчина лет сорока, который своей внешностью был похож на известного ленинградского певца Эдуарда Хиля.
– Вас ожидают, – манерно произнес он, указывая рукой в комнату, где за столом, уставленным различной едой, бутылками со спиртным, соками и водой, сидел Моисеенко.
– Удивлены? – хохотнул тот, поднимаясь навстречу Эди. – Не сердитесь, это он посоветовал мне так поступить, – добавил резидент, кивнув в сторону Марка, отчего тот лишь развел руки в стороны, мол, принимай, как говорит шеф.
– Нет, не удивлен, – ответил Эди, – я уже привык к тому, что вы всегда поступаете оригинально, – и тут же, бросив на Марка тревожный взгляд, быстро направился в туалетную комнату.
– Он траханулся, – пояснил Марк, среагировав на вопросительный взгляд резидента.
– Траванулся, – поправил его человек, похожий на Хиля. – У русских так говорят, когда хотят сказать, что отравился.
– Really? I hope, there’s nothing serious? – неожиданно перейдя на английский язык, вполголоса спросил Моисеенко.
– No, it’s some street food, – уточнил Марк на том же языке.
– Do you know, whether he saw a doctor?
– He said nothing, so I didn’t ask.
– But you should have! You know, now he’ll neither eat nor drink, – начал сердиться Моисеенко.
– Maybe the juice trick? – предложил человек, похожий на Хиля, – We use it as well.
– You should have foreseen all the possible situations, – холодно произнес Моисеенко и после короткой паузы добавил: – Gunter, won’t it hurt him much? We need him healthy.
– Just a little bit, but it will wear off in a while, – пояснил тот, сморщившись.
– But if he raises a racket?
– Don’t worry! He’ll be as good as a pie, – усмехнулся Гюнтер.
– Then prepare your juice, until he comes out, – приказал Моисеенко, а затем отчего-то сморщив лоб, будто решая многосложную задачу, спросил: – And what does it mean “to be as good as a pie”?
– It means he’ll be nice and sweet, – уточнил Гюнтер.
– Really? And if you don’t mind me asking, where did you study to get such deep knowledge in Russian language?
– Well, I was born and lived in Kazakhstan.
– So, there was no need for much teaching.
– Of course, if he was born here, – хихикнул Марк, – They just had to check him well[7].
– Прекрати, Марк, паясничать, – сухо уже на русском произнес Моисеенко и, взяв его под руку, зашагал к арке, условно отделявшей комнату от прихожей и туалета, чтобы перехватить Эди, когда тот будет возвращаться к столу.
– У вас с русским ничуть не хуже, – теперь уже произнес Гюнтер, активно смешивая ложкой вылитую им в графин с соком из небольшого флакончика жидкость. – Может, расскажете?
– Это длинная история, как-нибудь на досуге и расскажу, – пообещал Моисеенко, глядя, как тот уже ставит в центр стола графин с «начинкой».
– Я обязательно напомню вам, – утвердительно промолвил Гюнтер, демонстративно показав рукой на графин.
– А я обязательно расскажу, – заметил Моисеенко и, удовлетворенно кивнув головой, направился в сопровождении Марка к столу.
