– О-о, этот знакомый вашего папы действительно серьезный деятель, если его в новостях показывали, – улыбнулся Эди.
– Он не единожды проводил переговоры с представителем иностранной фирмы даже у нас дома…
– В семейном кругу и с вашим участием? – прервал ее Эди.
– Не-ет, я, как обычно, находилась в школе. Мне потом мама рассказывала.
– Она тоже участвовала в переговорах?
– Что вы, даже папа в них не участвовал, а вместе с мамой пил кофе на кухне, пока переговорщики лясы точили, – пояснила Елена.
– Странные переговоры, когда хозяева квартиры не участвуют в них, – вновь удивился Эди, подумав при этом, что хозяева Иуды, скорее всего, использовали его квартиру для встреч со своим человеком, каковым мог быть друг отца Елены.
– Вот и мама сказала об этом же папе и попросила его прекратить такие переговоры у нас.
– И прекратились? – спросил он, будучи уверенным, что это требование жены Иуды явилось сигналом к необходимости ее ликвидации. Видно, хозяева Иуды были уверены, что она не станет работать на них, и потому отравили ее.
– По крайней мере, мама больше об этом не говорила и вообще она скоро умерла, – всхлипнула Елена и прижала голову к его плечу.
– Леночка, не надо о грустном, жизнь продолжается. В ней столько прекрасного, а вы молоды, красивы и поэтому обязательно должны быть сильной и успешной. Верьте, это наверняка будет радовать душу вашей мамы, – промолвил Эди. Ему искренне жалко было Елену и ее мать, убитую моисеенками по вине отца и мужа-предателя.
– Эди, вам бы духовником работать, такие слова сказали, что сердце сильнее стало биться, – мило улыбнулась она.
– Сейчас только этого мне не хватает, а так вроде все нормально складывается. И вообще непонятно, как наш таксист не узрел во мне будущего духовника и стал ругать мое высшее партийное руководство, – заявил Эди, еле сдерживая себя, чтобы не улыбнуться.
– Эди, вы зря так, я с уверенностью могу сказать, что он относится к вам с большим уважением, – отпарировала Елена.
– Я заметил, он действительно к нам обоим хорошо относится, – поправил ее Эди, одобрив про себя наблюдательность и сегодняшнее поведение Елены.
За разговором на эту тему они пришли к гостинице, а затем проследовали в ресторан. По указанию метрдотеля, как уже примелькавшимся посетителям, для них освободили от таблички «заказан» один из столов у фонтанчика и почтительно обслужили.
После обеда Эди и Елена, обмениваясь мнениями о просмотренных в музее картинах великих мастеров живописи, прогулялись по проспекту Маркса и вернулись в гостиницу.
Скоро в номере раздался звонок. Это был Моисеенко.
– Привет, позвонил так на всякий случай, а вдруг вернулись, – почти пропел он в трубку. – Надеюсь, экскурсия понравилась?
– Добрый день, только что пришли, музей словами не описать. Особенно в восторге Елена, – ответил Эди, сделав вывод, что моисеенки плотно отслеживают его передвижения по городу.
– Передавайте ей мои пожелания добра и всяческих удач. Если она рядом, можете передать ей трубку, я это сделаю сам.
– Спасибо, обязательно передам, когда выйдет из ванной, она будет рада узнать о ваших пожеланиях, – сказал Эди, решив пока исключить их прямое общение.
– Понял, понял, выходит, она к вам надолго приехала? – хихикнул Моисеенко.
– Андрей Ефимович, я не спрашивал, как-то неудобно, – заметил Эди, чтобы дать понять Елене, с кем он разговаривает.
– А знаете что, возьмите ее с собой на нашу встречу, – предложил Моисеенко.
