Проводив глазами полицейского, Гриша восхищенно произнес:
– Вот это да!
– Что да, то да. У нас от постового такого не дождешься.
– Я не про то. Владислав Сергеич, а как он узнал, что мы шахматисты?
– А ты думал нас можно с японскими сумоистами перепутать? Простая наблюдательность.
– Но ведь у нас на лбу не написано, что мы шахматисты.
– На лбу? Нет на лбу не написано. Но из твоей сумки торчит краешек карманных шахмат. Завтра открытие фестиваля. Складываем два и два. Получаем четыре.
– Думаете, он доску увидел?
– Я эту доску еще в самолете углядел
– Да?
Слонов кивнул головой. И вдруг Гришу как молния поразила
– Владислав Сергеевич! А вот вы вице-директору так уверенно заявили, что, мол, мы сейчас языком Шекспира там. А откуда вы узнали, что я по-английски говорю?
Подтекст вопроса читался легко: что-то Слонов многовато знает про Гришу. А может он шахматы совмещает со шпионством и изучал Гришино досье на Лубянке. В КГБ, как известно «на всякого мусье – есть свое досье».
Но Слонов как будто не заметил этот подтекст (а, скорее всего, сделал вид, что не заметил) и объяснил следующим образом.
– В самолете, во время игры вслепую я пару раз обратился к тебе по-английски, и ты ответил, даже не заметив смены языка.
– А как же я этого не заметил?
– Ты Гриша в тот момент был слишком погружен в игру, позиция у тебя была тяжелая. Это известный психологический трюк.
Улочка была небольшая. Прошли ее до конца, и надо же именно крайний домик понравился больше всего. Ну а когда вышла хозяйка, очень приятная, миниатюрная женщина лет пятидесяти, с явным французским акцентом, оказалось (полицейский был прав), что и цены здесь лучшие. Десять фунтов за номер с завтраком. Правда туалет и душ на этаже. Но для советского человека – это даже не повод жаловаться.
Поселились, приняли душ и после небольшого отдыха решили сделать вылазку, но молодой организм требовал калорий. Достали хлеб, колбасу, консервы и с удовольствием поели. Не мамин конечно обед, но голод утолили. Пора было идти осматривать город, окрестности, пока не стемнело.
– Григорий! Возьми на всякий случай карту города, ту, что Пауэр дал.
– Боитесь потеряться?
– Нет. Я нормально ориентируюсь на новом месте.
– А зачем тогда? – спросил Гаров, засовывая карту во внутренний карман куртки.
– Карта в чужом, незнакомом городе незаменима. Ну, вдруг что-то не найдем
Уважение к Слонову росло с каждым часом, поэтому Гриша и не думал возражать или спорить, а сказал так, чтоб что-то сказать.
– Не найдем, обратимся к прохожему-перехожему, он и расскажет.
– А если неправильно объяснит? Чем объяснять – лучше тыкнет пальцем в карту. Это проще чем запоминать: «Здесь налево, здесь направо».
– Вы правы. Удивительно, как у вас умно все по полочкам разложено, как в ферзевом гамбите.
– Жизненный опыт, наблюдательность и шахматный взгляд на окружающий мир
Гриша искренне поразился. Казалось бы, мелочь, а он не догадался. А ведь должен был. Год назад всей семьей отдыхали в Болгарии. Как-то пошли с отцом прогуляться. Заблудились. Спросили прохожего, где отель «Шипка». – Право – сказал прохожий. Пошли направо – отеля нет. Следующий прохожий тоже сказал: «Право». В общем, после четвертого советчика оказались на первоначальном месте. Круг замкнулся. Потом выяснилось, что по-болгарски право – это прямо. А сунули бы карту и все.
Прошли пару кварталов и вот он, Ла-Манш. Как это чудесно вдыхать морской воздух на берегу, на котором высаживался д*Артаньян! Тут же припомнились слова хозяйки гостиницы: «Господа! С англичанами избегайте французских географических названий. Много лет назад, садясь на паром, чтобы переплыть Ла-Манш, я никак не предполагала, что окажусь на берегу Английского Канала. Хотя, что тут удивляться? Я ведь тоже уже почти тридцать лет ношу английскую фамилию Эмертон.»
