Нянюшка усмехнулась и покачала головой.
– Не томи! – рассердилась подруга Тайны. – Объясни, в чем дело?
– А дело было так. В тот самый раз, летом, когда она от станции в деревню ехала на автобусе, к ней один баламут в кавалеры набивался. Да такой нахальный, такой хвастливый. Она от него еле отвязалась. И вдруг, когда у меня в доме ждала моего жениха, увидела в окошко, что я веду его, того дуралея, к ней. Не стала она его дожидаться. Еще и на меня осерчала. Вот ей как привиделось. А на деле-то как было? И вовсе не супруг ее тогда в автобусе к ней приставал. И видела-то она в окошко совсем не его. Чудно, кажется? А чуда-то никакого и нет. Оно ведь как получилось. Я возле соседского дома на улице стою, жениха моего жду. А мимо идет парень – тоже из новых, приезжих. Все дети в семье той, как дети, а он дуралей, и вправду. Никакой на него управушки. Спрашивает меня: нет ли, мол, спичек? Папиросу ему подпалить нечем. Ну, пошли мы за спичками. Я и в дом свой не заходила, в летней кухне спички нашла ему, он сразу ушел. А она-то в окошко нас увидела и подумала, что он и есть тот жених. Вот и убежала. Да только, выходит, не от того.
Нянюшка развела руками. Потом сложила их на груди и продолжила:
– Когда мы во всем разобрались, они, молодые, смеются, а я на нее серчаю – удумать такое! Нешто я из ума выжила, чтобы мою дорогую деточку сватать за такого баламута. Это же первый лодырь и выпивоха. От него, и вправду, бежать надо. Вот какая вышла история. У нас в деревне твои родители не познакомились, а где-то за тридевять земель… Одно слово – судьба. Ты от нее уворачиваешься, а она тебя отыщет и на краю света.
Подруга Тайны улыбнулась и сказала:
– Теперь понятно, почему папа над ней подшучивал: «Беги, беги, все равно ко мне прибежишь». Странно, что они мне это не рассказали.
Чуть помолчав, она добавила:
– Моим родителям повезло. Любовь у них была на всю жизнь. Я даже не помню, чтобы они когда-нибудь ссорились.
– За всю жизнь я не ведаю, а один раз было. Крепко они тогда поругались, аж до скандала. И все из-за имени твоего. Мать хотела тебя Октябриной назвать, потому как родилась ты в октябре, а отец воспротивился – что это, говорит, за имя такое.
– Ты что-то путаешь, нянюшка, – возразила поклонница старины относительно молодой. – Ведь я родилась в ноябре. Может, мама хотела меня назвать Ноябриной?
– Ничего я не путаю. Говорю тебе, в октябре.
– Ну что ты! Я тебе и паспорт покажу, если не веришь.
– Да на что мне твой паспорт. Мало ли что там напишут. Говорю, октябрьская ты. Не упомню число только: может, двадцать шестое, а может, двадцать восьмое. Помню, что самый конец. А вышло так оттого, что раньше срока ты родилась. Матушка твоя, тебя дожидаючись, в деревню к родителям в гости приехала. А ты вдруг раньше сроку на свет появиться надумала. В город уж некогда ехать было – так и родилась ты в деревне. А когда твои родители пошли в сельсовет, чтобы тебя записать, оказалось, что все бумаги за октябрь месяц – уже отослали в краевой центр. Не возвертать же документы обратно. Вот и записали тебя на первое ноября.
Подруга Тайны пришла в ярость:
– Какое они имели право менять мою дату рождения!
Нянюшка стала ее успокаивать:
– Да чего тут огорчаться? Всего-то несколько дней разницы…
И, видимо, только сейчас обратила внимание на гороскоп, что висел на стене напротив стола.
– А что оно такое, будто часы? – удивленно спросила она, показывая рукой на гороскоп. – Диковинная картинка.
