«Копейка», как называли в войсках БМП-1, имела вооружение попроще: гладкоствольное 73-миллиметровое орудие «Гром», аналогичное гранатомету СПГ-9М «Копье». Пушка, конечно, устаревшая, но даже она способна эффективно «задавить» огневую точку противника или проломить стену укрытия кумулятивной струей. В общем, что Родина дала солдатам, то и нужно использовать…
Надо отметить, что для мотострелков БМП все равно что дом родной. Они привыкли ездить на броне «верхом», а десантные отсеки боевых машин использовали в основном как склад имущества. Солдаты называли свои машины полушутливо и полуиронично «бэхами»: сокращение то ли от БПМ, то ли от BMW.
Кроме штатной бронетехники на вооружении находились еще и боевые грузовики «ган-траки» со спаренными зенитными пушками ЗУ-23-2 в кузове. Обшитые листами толстой стали угловатые «Уралы» с вытянутыми бронированными «мордами» могли оказать серьезную огневую поддержку. Хотя формально они относились к зенитно-артиллерийскому дивизиону.
Здесь Егор встретил своего знакомого по призывному пункту – собровца Романа. Того самого, который в 2014 году в районе Ясиноватой воевал на импровизированном «бронепоезде» из тепловоза и прицепленной к нему железнодорожной платформы со спаренной скорострельной зенитной установкой ЗУ-23-2 на ней. Солдаты крепко пожали друг другу руки.
– Ну как ты тут устроился, Рома?
– Стрелком на «Зушку» на бронированном грузовике. Вот он, мой «Урал»! – махнул рукой в сторону импровизированного «ган-трака» мобилизованный военный. – Ребята подобрались толковые, свои в доску, так что служить можно.
А вот собственных танков, не то что роты, а даже взвода из трех машин, у них не было. Так что комбату и начальнику штаба при планировании тактических операций приходилось рассчитывать на приданную тяжелую бронетехнику.
Начальником штаба вновь созданного «батальона тех, кто не довоевал в 2014-м», как иронично окрестили его сами бойцы, стал капитан Сергей Гаврилов, по образованию историк. Кстати, это оказался тот самый офицер, который случайно встретил Егора на призывном пункте в Донецке и обратил внимание на его тапочки в пакете, притороченные к рюкзаку.
Позывной у начальника штаба батальона оказался таким же, как и специальность. Воевал Сергей Гаврилов, как и многие в новом батальоне, еще в ополчении – в 2014 году и тоже на должности начштаба, правда, отряда Народного ополчения Донбасса. Батальоном этот отряд тогда назвать было весьма сложно: по численности и до пяти сотен не дотянули. Из обеспечения, как шутили сами защитники Донецкого края, «форма номер восемь: что скоммуниздили, то и носим!» Тогда Сергей занимался в основном идеологической составляющей: рассказывал бойцам об истории Донбасса и, соответственно, Западной Украины, сравнивал, анализировал. Именно его аналитический ум и пригодился впоследствии, уже при оперативном планировании боевых операций выделили молодого офицера среди всех остальных. Он воевал и в Иловайске летом 2014-го, и в Донецком аэропорту, и в Дебальцево зимой 2015 года. Был ранен и продолжал службу в штабе 1-го Армейского корпуса ДНР.
А когда началась всеобщая мобилизация, подал рапорт о переводе в боевое подразделение. Его туда и направили.
Прямолинейный и довольно жесткий комбат «Артем» отнесся к молодому, да еще и из штабных, офицеру поначалу довольно прохладно. «Штабного нам тут только и не хватало!» – подумал комбат. Однако Сергей на деле доказал, что «штабной» и «паркетный», как говорят во все еще оккупированной украинскими силовиками Одессе, «это две большие разницы».
