Битва за небеса - страница 76

Сергей Берия и Павел Куксенко сосредоточились целиком на конструкторских делах, перепоручив заботы административные энергичнейшему человеку – генерал-майору Амо Еляну, выдающемуся организатору артиллерийского производства в Отечественную, одному из добывателей американских промышленных секретов в 30–е годы и участнику русского атомного проекта.

Тогда же в КБ–1 работал и будущий «отец» русской противоракетной обороны Григорий Кисунько. Тогда его отделу поручили делать антенно-волноводы и приемо-передатчики для радаров Б–200, способных следить сразу за несколькими целями и пущенными в них ракетами. Они же работали приемо-ответчиками для УРов Лавочкина. А все сооружения «Беркута» проектировал московский филиал «Ленгипростроя», разместившийся в гостинице «Пекин».

«Станции Б–200 проектировались как капитальные стационарные объекты с размещением их аппаратуры в бетонированных казематах, обвалованных землей и замаскированных травяным покрытием под живописные лесные холмики, – вспоминает конструктор. – Разворачивалось строительство всех 56 зенитно-ракетных комплексов и соединяющих их двух кольцевых бетонных дорог вокруг Москвы…»

Бетонные бункеры рассчитывались на прямое попадание тысячекилограммовой фугасной бомбы. В подмосковном Кратове появился радиолокационный полигон, и над ним рассекали воздух большие Ту–4 (почти точные копии американских «летающих крепостей» Б–29) и реактивные бомбардировщики Ил–28. В их холодных бомбоотсеках русские инженеры, скорчившись, колдовали с радиоаппаратурой.

Главными противниками «Беркута» становились тяжелые бомбардировщики, основные носители атомного оружия в ту еще доракетную эру. Именно они могли прорваться к Москве и сбросить на нее страшные бомбы. Тогда метание атомных боеприпасов производилось с большой высоты, и бомбы опускались на парашютах – чтобы дать уйти бомбардировщикам и чтобы взрыв произошел на строго определенной высоте. Точно так же спускались на парашюте бомбы «малыш» и «толстяк», брошенные на Хиросиму и Нагасаки. Поэтому надо было научиться поражать не только самолеты, но и качающиеся под тканевыми куполами бомбы.

В октябре 1952 года, еще при жизни Сталина, состоялся запуск Б–200 по условной цели. А в апреле 1953–го, когда Верховного уже похоронили, состоялись первые реальные стрельбы по парашютной мишени и самолету. Над Капустиным Яром были уничтожены и условная бомба, и четырехмоторный Ту–4, шедший на автопилоте. Теперь у нас было оружие для защиты Москвы от налетов «атомоносцев». По расчетам, «Беркут» должен был отражать массированный налет, обладая способностью бить сразу по двадцати целям на высотах от трех до двадцати верст.

Империя тогда яростно набирала ход, вырываясь на острие научно-технического прогресса. Наступает сталинский ренессанс. В 1952–м переведенный в Военно-инженерную академию из действующей армии Анатолий Ляпунов организует отдел по изучению компьютеров. Он станет основателем имперской кибернетики, так необходимой и для управления зенитными боями. Уже через три года академия начнет подготовку первых русских специалистов по вычислительным машинам. В 1955–м заработает первый наш компьютер «Стрела». В 1953–м рождается институт «Пульсар» – центр производства русской полупроводниковой техники. С 1951–го в КБ–1 Серго Берия начались работы над ракетами «воздух-воздух» для истребителей. Потом она будет работать в наших боевых и космических системах. Тогда в стране, словно грибы после дождя, возникают средоточия высокотехнологических производств.