Около одиннадцати утра рота вышла на окраину деревни Потерянная.
– Всё правильно, как и указано на карте, – сказал Зайнулов.
– А разве на карте может быть что-то не так? – спросил Калинин.
– Бывает частенько.
Потерянная с виду казалась почти заброшенной деревней. Около десятка старых почерневших изб образовывали единственную улицу. Бойцов встречали старухи в ветхих, заштопанных тулупах, голова каждой укутана в шерстяной платок так, что вместо лица виднелся только кончик носа.
– Нужно сделать привал, – подсказал Зайнулов. Налетел порыв ветра, и где-то одиноко ударил колокол. – Возможно, нас покормят… Хотя, глядя на этих старух, полагаю, что кормить придется их.
– Здравствуйте, – обратился Калинин к ближайшей местной жительнице и замолчал, уставившись на нее.
Бывший студент исторического факультета неожиданно обнаружил, что платок старушки завязан совершенно необычно. Алексей еще не сталкивался с подобным ни в одной из деревень, где ему приходилось бывать. Концы платка завязывались не на шее, а на макушке. Эта занятная этнографическая особенность нарушила ход мыслей Алексея.
– Здравствуй, сынок. Куда путь держите?
– Здорово, мать! – вклинился старшина. – Можно мы у вас в избах передохнем?
– Очень невежливо, что он ей не ответил, – прошептал Калинин политруку.
– А ты бы добросовестно рассказал, куда мы направляемся? – спросил Зайнулов. – Семен Владимирович правильно поступил, он перевел разговор на другую тему. Учись.
– Да мы не против, – отвечала старуха старшине. – Только покормить вас нечем.
– Ничего, мать, у нас свои продукты еще не закончились, – ответил Семен Владимирович.
– Слышьте, сынки, – сказала вдруг старуха, подавшись к ним. – Не через Полыновскую балку идете?
Алексей уже собрался открыть планшет с картой, но старшина опять вклинился:
– А в чем дело-то?
– Немец прошел в ту сторону. Много немца. – Семен Владимирович сразу посерьезнел.
– Насколько много? Как нас?
– Даже больше. И лошадей много, и оружия всякого. Они южнее прошли, мимо деревни, но мы всё видели.
– Глазастые же вы!
Алексей открыл карту. Тонкая линия со стрелкой на конце, показывающая путь роты, пересекала луга под названием Полыновские. Снова от порыва ветра где-то ударил колокол. Политрук оторвался от карты и едва заметно кивнул старшине. Тот закусил губу и стал глядеть на заснеженную равнину, начинающуюся за избами. Пока он думал, пока Зайнулов с озабоченным видом вытирал лоб, Алексей вновь обратил внимание на платок старушки.
Край платка покрывал сложный вышитый узор. Когда-то яркий и алый, он теперь выцвел от времени. На повязанном платке разобрать орнамент было сложно, но Калинин был уверен, что этот узор в некотором роде удивительный и непохожий на узоры в других русских деревнях.
– Рота! Разойдись! – скомандовал старшина и обратился старухе: – Мать, примите ребят.
Старуха кивнула и отошла к другим жительницам деревни, которые сгрудились возле крайней избы. Строй солдат рассыпался. Калинин, Зайнулов и старшина остались одни.
– Немца тут никак быть не должно, – сказал старшина. – И уж тем более нам нельзя двигаться вслед за ним.
– Вы хотите сказать, что мы не станем выполнять приказ? – ужаснулся Калинин.
– У нас нет оперативных данных! Нахождение немцев в этом районе означает вероятный прорыв, о котором мы не знаем. Мы можем напороться на целую дивизию, когда отправимся к Черноскальной высоте.
