В этот же день на данную нейтральную территорию пробиралось разведывательное подразделение Министерства Обороны России.
А со стороны неприятеля навстречу им двигалось такое же подразделение Вооруженных Сил Украины.
Так получилось, что столкнулись они практически в упор.
– Стой, москаль! Руки в гору! – грозно заиграл на солнце автомат Калашникова в руках украинского майора.
Одновременно вскинул свой автомат и русский майор: – Ни с места, хохол! Руки вверх!
Так и стояли подразделения в упор друг к другу, тыкая в противника воронеными стволами автоматов и пулеметов.
Как вдруг русский майор неожиданно улыбнулся, опуская автомат: – Группа, отставить! Микола, Царев, ты что ли?!
Украинский командир, узнав своего старинного друга, хоть и хмурясь, выдавил таки скупую мужскую улыбку: – Да, я. Не сразу и узнал тебя, Светлов!
Посмотрев на свое подразделение, также приказал опустить оружие. После чего, отойдя от своих, два майора о чем-то переговорили, и, вернувшись к своим, соблюдая интервал и дистанцию, обе группы вышли на одну и ту же заданную точку, где обнаружили здания детского пансионата, из которого, о, ужас! никто не удосужился провести эвакуацию детей, словно бы про них забыли раз и навсегда.
Выйдя на радиосвязь, командиры доложили своему командованию об обнаружении детей и запросили приказ на свои дальнейшие действия.
К удивлению майоров, был получен приказ оставить детей и продвигаться к месту постоянной дислокации.
В данный момент группа наблюдателей доложила, что на детский пансионат в боевом порядке наступает пехота без опознавательных знаков, поддержанная танковой бронегруппой.
Оба командира наблюдали из биноклей за воинским соединением так неожиданно появившегося неизвестного противника.
– Кто это? – недоуменно спрашивал Николай Светлов, – ваши, наши или еще кто?!
– Нет, и не наши, и не ваши, – скупо отвечал Николай Царев, – хотя, постой! Вон в цепи даже негры есть!
В это время немецкие «Леопарды», сопровождаемые пехотой, сминая гусеницами украинскую землю, как тогда, в сорок первом, продвигались к пансионату.
Светлов посмотрел на своего старого друга.
– Микола! – улыбнулся он, – семья-то как? Передавай потом привет Натахе и твоим сынулям!
Украинский майор как-то нехорошо посмотрел на своего друга, и скупые мужские слезы блеснули в его глазах.
– Нет, не передам, – глухо прозвучал его голос, – погибла Натаха и вся моя семья в пятиэтажке в результате вашего «высокоточного» обстрела… Весь дом порушили, хотя рядом газовый трубопровод находился, так его не тронули, бизнес, понимаешь?! Господи! И кому была нужна эта проклятая война?! Такие вот дела, друг, один я теперь…
Русский майор сочувственно посмотрел на Царева.
– Извини, не знал, – с горечью покачал он головой, – но это, брат, война, и на ней, увы, не ищи милосердия и справедливости… А твоих жаль… Очень жаль…
Царев осуждающе посмотрел на Светлова.
– Эх, товарищ майор! – с горечью произнес он, – не знал! Так просто, так просто… Вот такой вот он, русский мир – неотступный, весь в развалинах и погибших! Страшный и беспощадный!
Русский майор осторожно посмотрел на своего старого друга.
– Нет! – хоть и упрямо, но уважительно ответил Светлов. – Это уже не русский мир! Это мир дьявола, сатаны! Не буду даже говорить про убиваемый вами Донбасс! Пойми, друг! Настоящий наш мир на любви, доверии и милосердии основан, и в этом мире, даже встречая незнакомца, человек, здороваясь, всегда спросит: «Помочь?»
