– И сказала, что только вы, Константин, сможете помочь моему горю.
– Здесь неподалёку на пешеходной зоне имеется кафе под названием «Чебуречная». Там вполне мы сможем продолжить наш разговор, – предложил заботливо Константин.
Как и все тротуары в округе, пешеходная зона тоже сияла рукотворным гололёдом, к которому никоим образом не прикасались инструменты приезжих дворников, которые неукоснительно исполняли данные им руководством управляющих компаний указания.
Они уселись за прямоугольный столик, дама сумбурно продолжила:
– Мой супруг любимый Павел поскользнулся на кошмарном и ужасном гололёде и упал.
– Да, гололёд с конца декабря стоял воистину жуткий ужасный.
– Павел при падении сильно расшиб голову, но дома ничего, нисколечко об этом не сообщил, даже ни коим образом не заикнулся.
– Аналогичное часто происходит при обычном заболевании раком. Человек до последнего не оповещает родных о своих чудовищных болях, в потом оказывается уже поздно оказать действенную помощь.
– Мой Павел на самом деле скрывал всё до тех пор, пока я не заметила шишку на голове и не вызвала для него карету «Скорой помощи». Как и предположил врач, который приехал по вызову, в Покровской больнице у Павла обнаружили большую гематому в головном мозгу.
– Тяжёлый случай, – у Константина заходили желваки от волнения.
– В больнице авторитетно сообщили, что откладывать операцию в долгий ящик опасно.
– Да, и сейчас опасность очень велика, поскольку гематома постоянно разрастается и с каждым часом ухудшает состояние пострадавшего.
– Операция назначена на завтра на 12 часов.
– Ну и прекрасно.
– Помогите нам, пожалуйста, Константин.
– Есть ли у него отягчающие обстоятельства?
– Что вы имеете ввиду?
– Употреблял ли он горькую.
– Да, случалось, – морщины на её лице задвигались.
– Как часто?
– Почитай, через день или через два.
– Крепкий мужик, оказывается, ваш Павел.
– Раньше спортом увлекался, а юношестве.
– Курил?
– Да.
– Много?
– Где-то пачки на день ему в основном хватало.
– Если б не его природное и укреплённое физическими нагрузками здоровье, он уже должен бы давненько беседовать с Апостолом Петром.
– Спасите, Константин, пожалуйста, не оставьте нас в этой трагедии.
– Вполне возможно, пока мы здесь с вами беседуем, его участь уже окончательно решена медицинским персоналом клиники, где он лежит.
– Последняя надежда на вас, Константин.
– Хотелось бы мне уточнить: на какое время вас пригласили завтра в Покровскую больницу?
– На полдесятого утра.
– Лучше завтра мы с вами встретимся в фойе больницы примерно в девять часов утра.
– Обязательно приду пораньше.
– Вас врачи спрашивали о его злоупотреблениях?
– Пока нет.
– Когда завтра об этом эскулапы будут допытываться у вас – молчите, а ещё лучше пустите слезу, поплачьте или хотя бы всхлипните.
– Для чего?
– На эти щекотливые и многое определяющие вопросы прекрасных докторов отвечать буду я.
– Спасибо вам, Константин.
– Не за что.
– Выходит, вы, Константин, действительно возьмётесь за это тяжёлое и неподъёмное дело.
– За наполовину живое тело.
– По телефону из больницы сказали, что вероятность успеха в предстоящей операции всего-навсего пять процентов.
– Говорю вам и могу повторить ещё раз: крайне тяжёлый случай получился с вашим Павлом.
– Так уж вышло.
– Надеюсь, нас к нему пустят в палату перед жизненно важной хирургической операцией?
– Обещали.
– Что ж, тогда расстанемся до завтрашнего утра, вы же и сами знаете, что утро вечера мудренее.
