Когда Максим пришел в себя, вокруг была темнота. Он пытался пошевелиться, но обнаружил, что руки крепко связаны за спиной. Максим открыл глаза, но ничего не увидел, на голове – мешок из плотной ткани. Дышать было трудно, голова раскалывалась. Стараясь не выдавать, что он пришел в себя, Максим прислушался – «милиционеры» обшаривали дом.
– Да где они могут быть?
– В комоде посмотри.
– Смотрел уже, там нет.
– Проверь книжный шкаф.
– Тоже пусто.
– Бля, где они хранят эти чертовы деньги?
– А че ты паришься – вон этого спроси.
«Этот» – наверняка я», – подумал Макс и испугался. Неизвестно, что они будут с ним делать. Тем более, их несколько, а он связан. Ни спрятаться, ни убежать, ни позвать на помощь. Хорошо, что мама уехала – ей было бы очень страшно…
– А он очнулся уже?
– Проверь.
– Может, его вообще того?
– Чего того? Ты совсем дебил, это ж мокруха!
– А че, он все равно нас видел.
– Да че там он видел – ты ему сразу в табло дал.
– Ну мало ли…
– Давай без самодеятельности. Лучше пусть пацан пользу принесет.
– Да что с него взять?
– Спроси его, где бабки.
– Окей, а ты пока под телеком посмотри.
Макс услышал шаги в свою сторону и затаил дыхание.
– Пацан, ты живой?
– Живой, – сказал Макс.
Он решил вести себя спокойно и не нарываться. Сейчас главное – не злить и выжить. А дальше будет видно.
– Слышь, пацан, где деньги хранятся?
– Я не знаю…
– Ты давай, в Незнайку не играй, и мы с тобой играть не будем…
– Я, правда, не знаю.
– Да че ты заладил, «знаю – не знаю», – резкий удар в живот заставил Максима согнуться пополам. – Щас вспомнил?
– Деньги у мамы на картах и в банке. Я не видел их дома, – прокряхтел Макс.
Было очень больно.
– Да ладно! Так уж и не одной денежки?! – еще один удар, на этот раз по голове, заставил Максима ненадолго отключиться.
– Слышь, ты че наделал… че он скажет, мертвый тут… еще с телом возиться…
– Да живой он, вон дышит…
– Сам ты живой, придурок!
– А че с ним делать, если он не признается…
– Разговаривать по-другому.
– Вежливо что ли, бля?
– Хуежливо. Так, чтоб сознание не терял.
– Ааа… это я могу… Пацан, ты там как? Оклемался?
Максим кивнул. Голова кружилась и болела.
– Больно тебе? Так можь скажешь, где баблишко заныкано?
– Да не знаю я. Знал бы – сказал. Нафига мне проблемы эти…
– Ну как знаешь… А то, может, помочь тебе вспомнить?
«Видимо, на голову надели пакет», – подумал Максим, прежде чем ощутил нестерпимое жжение в грудной клетке. Легкие саднило, словно он наглотался воды. Казалось, это длилось вечность. Он пытался ухватиться за воздух, сделать спасительный вдох, но не получалось. В глазах потемнело, и он почувствовал, что стул под ним стал мягким и куда-то проваливается. «Ну, вот и все», – подумал Максим. А потом его внезапно отпустило. Пакет убрали, дав возможность воздуху поступить в его легкие. Максима пробил приступ кашля.
– Вспоминай, чахоточный.
– Да я бы рад – никакая сумма не стоит жизни. Но я правда не знаю…
– Че ты с ним возишься? Ножом по венам – и сразу заговорит.
Максим тоскливо подумал, что мучения еще не закончились. На удивление страха не было – была решимость пересидеть смутное время, переждать все это. И странно, что паника, которая по всем статьям должна быть, никак не наступала. Оставалось довериться жизни и людям, которые по стечению обстоятельств прямо сейчас вершили его жизнь.
– Ну че, пацан, вспомнил? Хм, пеняй на себя…
Холодное лезвие прикоснулось к руке и мягко и глубоко вонзилось в ее плоть. Максим закусил губу, стараясь не издавать звуков.
