Усевшись напротив матери за столом, повторил:
– Мам, мне очень надо.
– Тебе же отец давал позавчера.
– Еще надо.
– Сколько?
– Тысяч десять-пятнадцать баксов.
Марина покачала головой. Никите двадцать три, он выпускник Московского государственного института международных отношений, но пока без определенного занятия.
– Хорошо. Только будь аккуратным, чтобы охрана на тебя не жаловалась.
– Конечно, мам! – он встал и поцеловал ее в щеку.
Покончив с завтраком, Марина привела себя в порядок. К часу надо быть на примерке, а потом она хотела проехаться по Москве – просто так, без конкретной цели.
Уходя, она отсчитала сто тысяч в рублевых купюрах и бросила их на кровать сына. Хватит и этого, он слишком много тратит.
Без пяти час она подъехала к салону. Пройдя внутрь, оказалась в просторной комнате с дубовой мебелью. В обстановке преобладали насыщенные золотые и бронзовые тона, напоминавшие о блеснувшем когда-то в Москве литовском дизайнере. Марине тоже довелось воспользоваться его услугами. А потом он вдруг пропал так же внезапно, как и появился. Москвичи недоуменно пожимали плечами, гадая, какие обстоятельства заставили человека променять щедрую московскую публику на уединенное существование где-то в Индии.
– Здравствуйте, Марина Викторовна, проходите. Вам, как обычно, воду с лимоном? Валентин Алексеевич скоро спустится, – щебетала Галя, помощница.
Валя Юрченко водил дружбу со всеми своими клиентами. И карьера его, к слову, все еще набирала обороты. Политики, богема, представители бизнеса – все они приходили к нему не столько за новым костюмом, сколько за тем, чтобы выйти от него с уверенностью в собственной неотразимости.
– Мариночка, золотце мое, – он потерся щекой об ее щеку, изображая светский поцелуй. – Все готово, дорогуша. Я в восторге. Благодаря твоей восхитительной фигурке, на тебя шить, Мариночка, – сплошное удовольствие.
Провожая ее в примерочный зал, он тараторил без умолку, нанизывая комплименты, как бусинки на нитку. Платье на самом деле получалось неплохое. Марина вышла удовлетворенная и, сев в машину, сказала водителю ехать на Никольскую. Недавно ее знакомая хвалила новый ресторанчик, вроде как открыла его одна известная теледива. У Марины было время выпить там чашечку кофе.
Войдя в обеденный зал, она увидела Риту и помахала ей рукой. Та кивнула и знаком пригласила к себе. Марина подошла к столику и опешила – настолько странно выглядела Рита. Некогда ухоженные светлые волосы до плеч чернели у корней, глаза без макияжа были настолько невзрачными, что Марина невольно присмотрелась, были ли на них ресницы, блузка застегнута не на те пуговицы, и, к ужасу Марины, на джинсах она заметила следы уличной грязи.
– Рита, что случилось? Ты пьяна?
Рита – женщина чуть за сорок, но на вид немногим за тридцать даже в таком разобранном состоянии, с трудом сфокусировала взгляд:
– Все, Маринка, в сорок пять выбросили на помойку за ненадобностью. Садись, чего смотришь.
Марина села, а Рита заплакала, утирая слезы рукавом блузки и оставляя на ней пятна:
– Представляешь, хер собачий все забрал, сказал, что я ни черта в своей жизни не заработала, поэтому и содержание он мне оставляет царское. Три штуки в месяц! Да я за день могла больше потратить. Что делать?
Марина не знала, как реагировать – успокаивать знакомую, приводить ее в чувство или сделать вид, что торопится, и уйти? Она пожалела, что пришла сюда, и теперь ей надо как-то выпутываться из щекотливой ситуации. Ей ни к чему знать о чужих драмах. Сергей с Ритой давно женаты, без детей. Все, как у всех. Он – бизнесмен. Она – светская женщина, жена.
