Слава вышел.
Дождавшись пока дверь закроется, Саша заблокировал колёса кресла, упёрся руками в подлокотники и встал на обе ноги сразу. Стоять после травмы ему доводилось и раньше. На занятиях по реабилитации он даже ходил, но медленно и всегда превозмогая боль. А вот самостоятельно переодеваться ещё не пробовал.
«И чего я упёрся? В больнице меня вообще медсёстры переодевали, и ничего. Слава же мужик. Почему застеснялся?» – думал Саша, расстёгивая ремень.
Брюки упали на пол, и, упёршись рукой в стену, Саша по очереди вытащил из них ноги.
«Ну, допустим, я сумею снять трусы. А что делать с носками? Наклониться к ним я точно не смогу».
Он взглянул на дверь, потом на унитаз и, немного поразмыслив, решил не запирать дверь. Как-никак, санузел в квартире только один. Из тех же соображений он решил не снимать трусы.
Перенеся большую часть нагрузки на руки, он втянул тело в наполненную ванну. Плавно опуститься не получилось, и часть воды расплескалась на пол.
Всё-таки хорошо. Ноги почти мгновенно стали невесомыми. Вода словно растворила опущенное в неё тело, и лишь трусы и носки, всё ещё оставаясь на своих местах, намокли и неприятно липли.
Саша ещё раз взглянул на дверь.
«Да ну и чёрт с ним…» – мысленно махнув рукой, подумал он.
Дарованная водой невесомость позволила без особых усилий снять остатки белья. Правда, носки приходилось снимать, поддевая их большим пальцем второй ноги, но и это не доставило особых трудностей.
Саша расслабился и опустил голову в воду. Голоса друзей, до этого момента свободно доносившиеся до его слуха, внезапно стихли, превратившись в ровное, слегка различимое гудение.
Вдох. Грудь, надувшись, всплыла к поверхности.
Выдох. Тело опустилось на дно.
Саша зажал пальцами нос и опустил голову под воду.
«Если бы можно было не выныривать! Раз и навсегда раствориться в воде, обретя невесомость…»
Запас кислорода в крови и лёгких закончился, и Саша всплыл за очередной порцией воздуха. «Надо научиться подольше задерживать дыхание».
Он почти уже нырнул вновь, когда смог разобрать доносящиеся до него слова.
Миша, заплетающимся языком очень громко рассказывал кому-то:
– …Я через забор перелез, и знаю ведь, что где-то сторож должен быть, а всё равно хочется. Сами понимаете, такая высота…
Саша не стал дослушивать и вновь опустился под воду.
«Он рассказывает свою историю про башенный кран. На этот раз его никто не останавливает и не перебивает. А зачем. Я же здесь…» – думал Саша, и новая волна злости вплотную приблизилась к нему.
Время шло по своим, одному ему известным, законам, но для Саши оно измерялось не часами и минутами, а промежутками между моментами, когда дверь в ванную открывалась и озадаченный Слава спрашивал:
– Помощь нужна?
Спустя четыре промежутка вода остыла. Настало время покинуть ванну.
Просить о помощи не было никакого желания, и поэтому Саша, ухватившись рукой за бортик, начал вытягивать себя из воды. Тело в зыбком равновесии зависло на краю. Рука потянулась к креслу-каталке.
Какая-то сила перевесила Сашу вперёд, и, цепляя второй рукой стену, он повалился на пол. Что-то грохнуло и зазвенело, осыпая мокрое тело острыми осколками битого стекла.
Дверь распахнулась, и в ванную вбежали люди.
– Зеркало! Он разбил зеркало!
– Осторожнее.
– Не толпитесь!
– Кровь!!!
Саша не видел лиц вошедших, хотя голоса узнавал. Три пары сильных рук подняли его, и таким как был: голым, мокрым и в крови, унесли в комнату.
