Мы с ним договорились увидеться в следующий четверг. Четверг всегда был нашим любимым днем, с самого начала нашего романа, с наших первых свиданий между 2005 и 2007 годами. И еще – это день из знаменитой песни Джо Дассена, которую мы столько раз слушали в моей машине, подпевая: “ Ты помнишь, это был четверг; / Мы ехали с тобой вдвоем / Дорогою влюбленных. / Великий день, великий путь / К большой любви; так не забудь, /Что это был четверг”[6].
Я беру на себя инициативу и назначаю встречу на улице Коши, у нас дома. Там мы будем одни и сможем поговорить свободно. Он приезжает точно в назначенное время, что ему совсем несвойственно. И привозит в металлическом контейнере обед, приготовленный в Елисейском дворце; еда уже разложена по тарелкам, которые нужно только сунуть в микроволновку.
Его телохранители остаются дежурить у подъезда. После публикации фотографии в “Клозер”, на которой они ранним утром несут пакет круассанов в квартиру, где находятся Франсуа и Жюли Гайе, они понимают, что им лучше не попадаться мне на глаза.
Все это как-то нереально. Мы садимся за стол, словно обычная супружеская пара, только едим без аппетита. Под конец он встает и как ни в чем не бывало готовит кофе, который мы выпьем в гостиной. Настало время обсудить вопросы материального порядка.
Земля разверзается у меня под ногами. Я боюсь неизвестности, боюсь того, что произойдет после нашего разрыва, в том числе и финансовых проблем. Делюсь с Франсуа своими опасениями. После развода с отцом моих детей мне пришлось одной содержать своих троих мальчиков. Но такой ценой я добилась свободы, возможности соединиться с Франсуа и, не колеблясь, пошла на это. Я решила также сохранить фамилию Триервейлер, под которой писала репортажи более пятнадцати лет. Мне хотелось зваться так же, как мои дети. Я развелась с их отцом, но не с ними, а взять девичью фамилию означало бы для меня именно это.
Франсуа известно, что моей зарплаты в “Пари-Матч” не хватит, чтобы самостоятельно оплачивать аренду нашей квартиры на улице Коши, содержание детей, их жилье, их учебу. Когда мы подписывали договор аренды, я получала деньги в “Пари-Матч” и на телевидении, где сотрудничала с каналом Direct8 (ныне D8) с 2005 года, с момента его создания.
Став президентом, Франсуа потребовал, чтобы я отказалась от работы на телевидении. Тем не менее мы запланировали с дирекцией канала запуск новой программы чисто гуманитарного характера, совместимой с ролью первой леди. Она должна была состоять из серии документальных фильмов, где я брала бы интервью у различных деятелей на общие темы: воспитание девочек во всем мире, защита водных ресурсов, беженцы. Каждая из этих передач требовала поездок в две-три страны.
Я была очень увлечена этим проектом. Однако Канал Плюс перекупил, с санкции властей, наш Direct8. Некоторые журналисты предсказывали столкновение интересов. И вот в одно прекрасное воскресенье, когда мы были в “Ла-Лантерн”, Франсуа сухо и резко приказал:
– Ты должна отказаться от телевидения!
Тон не допускал возражений, мне тотчас пришлось уступить. Хватит нам пережитого не так давно “скандала с твитом” и поражения Сеголен Руаяль[7] на парламентских выборах. Мне больше не хотелось никаких препирательств, никаких проблем между нами. Но, отказавшись в тот день от работы на телевидении, я лишилась двух третей своих доходов, и он это знал.
