– На кухне?
– Ты что, в конюшне.
– Спросите у Миче: он скажет, что на голубятне.
– Миче, ау!
– Производство в подвале, я думаю.
– Идёмте в подвалы.
И там мы нашли это самое производство, и при нём – никаких сторожей. Все бегали и орали снаружи. Отсутствие дисциплины налицо. Удивительно, что Корки со своими светильниками не прокололись и не погорели раньше. Имелись замки – но разве это помеха? Мы обошли всё, и видели все эти станки, выполняющие невероятно тонкую работу. Их было немного, да и рабочих, как мы успели разглядеть, мало. Небольшой завод, сложное оборудование, высокие цены, бешеная популярность товара, огромные доходы. Корки – они молодцы. Мы рассматривали миниатюрные инструменты, а от маленьких кадушек и коробок с сырьём я и Петрик старались держаться подальше, да и другим советовали.
– Где они это берут? – переговаривались мы.
– Никаких опознавательных знаков.
– Ни на одной из коробок.
– Что за клеймо на станке?
– Видел когда-нибудь?
– Нет, такого клейма не видел.
– Лёка, это контрабанда что ли?
– Уж точно не законный товар.
– Ни на что не похоже.
– И не понять, металлический это порошок, или ещё какой.
– Это не станки, а техника будущего. Сделать такую трубочку! Смотрите, чуть волоска потолще.
Всё это удивляло. Я безостановочно фотографировал то и это.
– Пожалуйста, – умоляли мы с Чудилой, – не трогайте руками. Не наклоняйтесь низко. Глубоко не дышите. Закройте все эти крышки. Идёмте отсюда. Лёка, зачем ты срисовываешь клеймо? Полиция сейчас прибудет и сама зарисует. Пригодится? Ладно, рисуй. Побыстрей только, и стой подальше.
– Лёка, я сфотографировал клеймо, – сообщил я. – Брось свои зарисовки.
– Мой отец металлургом был, – вставил слово в наши причитания Мирон. – Я знаю, есть люди, которые могут анализы по образцу сделать и назвать, что за металл. Возьмём образец.
– Нет! – испугался я. – Пусть разбираются и берут пробы специальные службы. С меня хватит. Не желаю при себе заразу иметь.
Завязался спор. Петрик слушал-слушал, да и очень правильно велел всё оставить здесь. Но не для специалистов, нет. Для полного уничтожения без какого бы то ни было изучения.
Пусть это всё сгинет навсегда. Король, сказал Петрик, человек разумный, и в свете нынешней борьбы за чистоту природы и здоровье подданных, велит просто уничтожить всё это. Так-то. Однако, лично мы уничтожать не будем, ведь это доказательство вины преступников – так пусть соответствующие службы увидят, что следует.
Услышав такую хорошую речь, наша компания бросила собственные изыскания и направилась к выходу, а Кохи и Хрот даже ничего не возразили. Тоже разумные люди.
В отдельном кабинете среди документов нашлось описание процесса – всего один экземпляр. Уходя, мы изъяли часть листов из осторожности: мало ли, кому попадётся на глаза эта тетрадь, сохраняемая здесь, как драгоценность. Было решено, что Петрик некоторое время изъятые листы подержит у себя – вдруг оставленные пропадут. Потом, если дела пойдут как надо, он всё это обязан был уничтожить при свидетелях – членах нашей компании. Я сказал, что сбрызну все страницы лечебным зельем для безопасности. Бумаг было немного, мы разобрались с ними быстро, потому что всё прочее – это были просто бухгалтерские расчёты, списки рабочих и продуктов, доставляемых на кухню. Что-что, а документация содержалась в отменном порядке. Основное я сфотографировал. Тут же стояли коробки, в которые уже начали упаковывать документы.
