Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга девятая - страница 10

На присягу приезжали родители, только мои мама с папой. Помню, что их приняли очень хорошо, поселили в доме для офицеров. Их привели к нам в казарму, у нас было построение, они прошли мимо меня и не узнали.

Присяга проходила в дивизионе. Дивизион малочисленный, но была создана атмосфера торжественности, офицеры были по парадному одеты, мы старались, как могли, блистать выправкой, отец нас фотографировал. Одну из фоток, там, где запечатлен Юрка Пестряков во время приема присяги, я увидел в книге командира, она у него сохранилась. Отец прислал нам фотографии и отснятую пленку.

От плёнки практически ничего не осталось – мы её благополучно истрепали.

После присяги меня отпустили к родителям. Помню, как я съел все привезенные мне продукты, в том числе шесть котлет и еще много чего, после этого посмотрел на часы, попросил отлучиться на обед в казарму, такое мероприятие пропустить я не мог. Родители были удивлены – так много я никогда не ел.

Родители приезжали еще летом, я сфотографировался под зонтиком

Весь призыв после принятия присяги

Первые полгода у меня всегда в кармане лежала заначка – кусок хлеба. Есть хотелось постоянно, несмотря на то, что кормили нас неплохо. Потом уже хватало. Поправился я сильно, хотя по конституции я всю жизнь худой.

Самое смешное мое прозвище было – сухофрукт, самое приличное – марафонец. Других не скажу.

Самое лакомое блюдо было – масло. Его давали утром по 20 грамм, намазал на кусок белого хлеба – бутерброд готов.

Было такое понятие – 100 дней до приказа.

С того момента, как до приказа Министра обороны о призыве и увольнении с военной службы оставалось 100 дней, те, кого касался этот приказ, кто по этому приказу должен был покинуть славные ряды Вооруженных Сил – становились дембелями и свое масло отдавали молодому пополнению. Так и было.

Повара в подразделении – особые солдаты. Можно сказать, что это лицо дивизиона, от которого зависит здоровье, настроение и крепкий стул личного состава. Обычно поваров готовят в учебном отряде полгода, если на гражданке они не работали по этой специальности.

Как-то осенью, при очередном призыве, сидим с замполитом в моём кабинете и беседуем с молодым пополнением, призванным на службу. Распределяем солдат по военным специальностям.

Призыв как говориться неудачный – один Восток: узбеки, таджики, киргизы, немного азербайджанцев. Ломаем голову: в какие расчёты их можно определить, если они по-русски не все говорят?

Стартовая батарея (где они хоть каким-то боком годятся) укомплектована почти полностью. А кого брать операторами на станцию наведения ракет?

Заходит очередной новобранец. Я его спрашиваю:

– «Фамилия?»

– «Повер» – отвечает. Замполит записал.

– «Имя?» – спрашиваю.

– «Повер».

– «Отчество?».

– «Повер». Его ответы нас с замполитом не удивили: у восточных ребят часто фамилия имя и отчество одинаковы.

– «Национальность?».

– «Повер».

– «Какая???» – удивились мы не понимая.

– «Повер».

Мы недоумевали. Тут замполит проявил находчивость:

– «Командир! Может это по -ихнему выражение „не понимаю по-русски?“. Давай вызовем второго такого-же – национальности пусть наводит транскрипцию».

– «Брось ты… одним словом целое предложение… хотя кто его знает».

Но всё же попытался ещё раз:

– «Послушай – говорю я ему – не морочь нам голову, такой национальности нет». Вдруг он начал говорить:

– «Докумэнта ест» – отвечает и протягивает мне какую-то замусоленную бумажку.