Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга восьмая - страница 17

– «Пока загрузим, пока «посидим», пока доедем…,

машина нужна до четырёх утра!».

Я знал, что начхоз авантюрист и вор, что ночного выезда делать категорически нельзя, тем более на седельном тягаче транспортно-заряжающей машины (ТЗМ) – именно такую просил завхоз. Категорически… но так хотелось закончить первый проект!

Я дал ему спирт и, разрешив выезд, почти всё время не спал – ждал возвращения машины. Она приехала около четырех утра, как и обещал Соломенный. С массивными цепями. Около десяти метров, которых было закреплено на фаркопе ТЗМ.

Этого было очень мало – на оборудование «аллеи отличников» нам было необходимо около полутораста метров. Начхоз заверил, что привезёт и остальное, но все выезды надо делать ночью.

Я скрепя сердцем согласился.

Начались почти постоянные выезды.

Соломенный иногда не приезжал с машиной, а оставался у себя в деревне. Водитель доезжал до дивизиона сам. Я предполагал, что он пьяный до положения «риз» и это было объяснимо.

Дорога преображалась на глазах: ночью привозили цепи – утром их устанавливали и красили.

Дело подходило к завершению работ, когда, однажды прибыв утром в дивизион, я обомлел: к фаркопу ЗИЛ-157, как всегда, была прикреплена цепь, но на другом конце была закреплена… лодка!

Она была разбита «вдриск».

Начхоза Соломенного в дивизионе не было – отсыпался после «ночного», поэтому я вызвал водителя, чтобы тот мне рассказал, откуда лодка.

Солдат объяснил, что они всегда ездили не к другу – «кузнецу», а на Рыбинское водохранилище, где много лодок (как я не догадался!). Соломенный перепиливал крепление цепи, потом они вытаскивали цепь вместе с лодкой, перепиливали замок, отсоединяя лодку.

Сотворив это – они ехали с добычей домой.

Так было всегда. В этот раз тоже ничего не предвещало проблем. Прапорщик Соломенный отпилил цепь от столба и дал команду водителю тащить лодку из воды. Только солдат начал движение машины, как они увидели мужиков, едущих к ним на санях. Оказывается, была засада, и их выслеживали.

Начхоз успел запрыгнуть в машину, и они помчались прочь. Мужики начали преследование, а так как они были вооружены, то стали по нашей машине «палить».

Слава Богу, ЗИЛ -157 не подвёл, ушел от преследования и прапорщика Соломенного мужики не смогли линчевать.

Всю ночь они, не останавливаясь и боясь выйти из машины, заметали по заснеженным полям следы.

Я в дивизион пришел рано – они только что приехали и поэтому не успели спрятать «останки нечаянно украденной» лодки.

Неделю я ждал неприятностей и «ходоков с ружьями» из деревень, но очевидно прапорщик Соломенный сумел замести следы как надо….

Цепей хватило на всю аллею. Ночные рейды я прекратил. С начхозом я «разобрался», но наказывать не стал. Во-первых, сам инициировал, во-вторых – дело сделано.

Солдата «воспитывал» замполит – капитан Кнутовицкий. Ругал того за то, что тот не доложил о том, что творил прапорщик.

Конечно, мы понимали, что с солдата спрашивать бесполезно – он делал только то, что ему приказывал Соломенный, а выезд организовывали мы сами.

Претензия, которую Кнутовицкий высказал солдату, была не обоснованной – тот оказался заложником обстоятельств, и я ему об этом сказал.

Кнутовицкий ответил, что такая работа у замполита – он должен «принять меры». И он их принимает.

Меры к обстоятельствам. Бывает…

Но жизнь иногда меняет ситуацию кардинально. Кнутовицкий принимал меры совершенно не предполагая, что через три дня сам окажется в таком точно положении как солдат… в которое поставит его всё тот же завхоз Соломенный.