Вечером виновных в невыполнении моих указаний стал наказывать за низкую личную исполнительность. Первой «жертвой борьбы» стал 45 летний комбат старта – капитан Абросимов.
После объявленного мной взыскания он «взвился как ужаленный» и начал мне хамить.
Пришлось выгнать его из кабинета. Позже, через час, его вызвал. В присутствии замполита сказал, что вижу в нём одном проблему низкой исполнительности в дивизионе. Предупредил, что если он не изменит своего отношения к служебным обязанностям, то напишу рапорт об отстранении его от должности, с последующим увольнением из вооружённых сил.
Замполит меня поддержал. Сказал, что он будет докладывать начальнику политотдела о безответственном выполнении служебных обязанностей коммунистом Абросимовым.
Комбат сник, не ожидая такого оборота событий – ему совсем не хотелось оказаться в такой «мельнице неприятностей» одному.
На следующий день капитан Абросимов выполнил всё поставленные задачи и был на совещании «тише воды, ниже травы».
Теперь «сопротивлялся» мне начальник разведки капитан Усачёв, а начальник штаба майор Музыкин ему поддакивал. Они ещё не знали, чем закончилась «вчерашняя история» с Абросимовым.
Я поступил с Усачёвым точно так же как с комбатом. Наказал, а, оставив одного в кабинете, сказал, что теперь он является первым кандидатом на увольнение. Капитан Абросимов вчера меня отлично понял, и я думаю, что мы нашли с ним общий язык.
Усачёв не был «мощным противовесом», он был демагог и болтун. Оказавшись «виновным» на «острие моей атаки» сразу же испугался и стал заверять нас с замполитом в том, что теперь будет служить Родине верой и правдой.
Дела в дивизионе пошли лучше.
Думаю, что мои приказания теперь оспаривались только в туалете – внешне «оппозиция» была сломлена и затаилась.
В течение полутора лет капитаны Абросимов и Усачёв дослужились до предела своих «пенсионных мечтаний» и были уволены из армии.
Их места заняли молодые, толковые офицеры.
Из «оппозиционной троицы» остался служить в дивизионе только начальник штаба майор Музыкин.
Остался выжидая. Не один, а с большим камнем за пазухой…
Наступила зима. Паром встал. Теперь через реку Шексна мы переправлялись по льду. По первому, не совсем окрепшему льду.
Меня вызвали в бригаду вместе с начальником штаба для получения совершенно секретных пакетов – сигналов применения спец оружия.
Каждый из нас должен был получить свой пакет лично. Перевозить их положено с охраной, в сейфе.
Сейф небольшой, два человека легко поднимают.
Установили его в кузове грузовика, выставили охрану: начальник караула сержант Зимка и двое солдат караульных. До штаба бригады добрались без проблем, получили пакеты.
На обратном пути, когда подъехали к переправе, все кроме водителя и одного караульного (оставшегося охранять сейф в кузове), вышли из машины и пошли по льду пешком. Так положено по технике безопасности.
Шексна, в месте переправы, шириной метров триста. Машина тихонько едет, а мы идём за ней.
Неожиданно, когда до берега оставалось метров двадцать, лёд затрещал, и проломился под задними колёсами машины.
Мы и моргнуть не успели, как задние колёса ЗИЛ – 157 провалились под лёд. Машина осталась стоять не дороге передними колёсами, почти в вертикальном положении. Все бросились к торчавшей надо льдом части кузова и помогли выбраться караульному.
Он нам сказал, что только машина начала проваливаться – сейф заскользил по кузову, и, проломив «хилые» дощечки изображавшие задний борт, исчез в воде. Солдат, только успел сам вцепиться в кузов, чтобы не свалиться в полынью.
