На песке, недалеко от воды, с раскинутыми и стороны веслами грелась на солнце оранжевая шлюпка. В обрамлении зигзагообразного каната она чем-то напоминала кружевную детскую колыбель. Два спасательных круга, похожих на большие обручальные кольца, лежали на корме. Швартовочный канат, большим бантом украшавший нос шлюпки, тоже как бы подчёркивал этим важность предстоящей церемонии.
Слышно было, как глухо дышит в ожидании учебный теплоход. Мальчишки, их было около двадцати, облепив леера, разглядывали монастырь в бинокли. Белое судно на голубом зеркале воды смотрелось очень эффектно.
Вот к шлюпке подошли два паренька, которых она видела на службе. Сняв ботинки и засучив черные флотские брюки, они стали спускать шлюпку на воду. Но не отчалили, нетерпеливо поглядывали в сторону корпуса, где жила братия монастыря и где сейчас у крыльца о чем-то беседовал со священником капитан.
– Ребята, у вас сегодня освящение? – спросила Наталья.
– Сегодня, – откликнулись оба. Надо было видеть, сколько скрытой радости таили в себе их горящие глаза.
– И сразу отплываете обратно?
– Нет, сначала будет праздничный ужин, потом концерт у костра, – ответил тот, что постарше. – У нас, знаете, как парни на гитарах играют! Два месяца к этому дню готовились. Если останетесь, услышите.
Люба взглянула на небо в ту сторону, откуда медленно выворачивалась иссиня-чёрная туча. Солнце беспомощно цеплялось лучами за кудрявые головы сосен, но туча упрямо заглатывала его в свою хищную пасть. Не прилетит Анатолий за ними сегодня, придётся здесь ночевать. Наталья, небось, обрадуется: сама не своя до всякой романтики. А уж если ещё гитара, песни да костер – вообще туши фонарь! Её стихия.
Капитан вернулся быстро. И хоть всё так же приветливо улыбался им, чувствовалось, что чем-то сильно озабочен. Мальчишки тоже поняли это: примолкли и старательно заработали вёслами.
По тропинке от монастыря приближалась невысокая тёмная фигурка. В ней не сразу можно было признать отца Серафима. В черной рясе, с большим наперсным крестом на груди. Волосы покрыты черной плюшевой скуфьёй. И даже походка изменилась, стала более степенной, величественной.
– Пойдёмте, сестрицы, я вам наше подворье покажу. Любе вспомнилась его вчерашняя беседа с Анатолием: про то, где кабель приобрести можно, про электростанцию, какие-то запчасти, про строительство дороги к монастырю… Нормальный мужик. И даже по стопочке пропустить не отказался. Говорил о мирских делах так же упоённо, как и о духовном. И главное, свой в доску. А стоило облачиться в рясу – будто подменили. Нет, не принимает её душа чёрных одежд, и всё тут!
Когда поднялись на звонницу, неожиданно рядом, словно из воздуха, как привидение, возник голубоглазый священник. Не слышала, как следом шёл. Следит за ними, что ли?.. Как неприятно.
– Отче! Юнги просили судно освятить, – обращаясь к отцу Серафиму, заговорил он каким-то глухим напряженным голосом, – но я отказал. Капитан позавтракал с утра, пришлось
отстранить от причастия. Приплывут в другой раз. Да еще собирались костер на берегу развести. Нечего святотатствовать. Отчаливают на Бесов Нос. Тут недалеко, успеют до грозы… – и с вызовом посмотрел Любе прямо в глаза. Но она не отвела взгляда. И в тот же миг пронзило молнией небо и заскрежетало окрест. Тишина после грома показалась оглушительной. А судно уже снялось с якоря.
Конец ознакомительного фрагмента.
