Во время обеда у королевы Рене заметила, что тридцатитрёхлетний Бурбон плохо выглядит: под глазами набрякли мешки, а на переносице пролегла резкая морщина. Казалось, он был погружён в себя. Сама Рене тоже без всякого аппетита ковырялась в тарелке, стараясь не смотреть в сторону предполагаемого жениха. Одна лишь Клод ела с аппетитом и говорила за двоих о том, что Рене и коннетабль могут пожениться уже в следующем году:
– Я ведь и сама вышла замуж в четырнадцать лет…
После паузы Клод добавила:
– Однако я слышала, что наш господин собирается в новый поход, поэтому обручиться вам лучше до конца года.
– Как будет угодно королю и Вам, мадам, – словно сделав над собой усилие, ответил Бурбон.
– Помолвка состоится здесь, в Блуа. Моя сестра дождётся Вас из похода, а потом, вероятно, монсеньор, Вы захотите увезти её в свой замок?
– Если только он ещё будет принадлежать мне…
За столом повисла неловкая пауза. Тогда, вероятно, желая сменить тему, королева обратилась к Рене:
– А теперь Вы можете поговорить со своим женихом.
В свой черёд, Бурбон тоже обратил к принцессе своё лицо с точно приклеенной улыбкой. Внезапно Рене вспомнила, каким оживлённым становился герцог, когда разговаривал с Маргаритой. В конце концов, она уже не глупая девчонка, и в свои тринадцать лет прекрасно понимает: женитьба на ней – это единственный шанс Бурбона хоть как-то остаться на плаву. Но так ли необходим ей самой этот брак?
– Боюсь, что для меня больше невозможно лелеять идею союза с дворянином, который должен, если судебное разбирательство окажется неблагоприятным для его притязаний, стать одним из беднейших принцев в Европе, – выпалила Рене заранее приготовленную фразу.
Краем глаза она заметила, что Бурбон побледнел. Однако не успел он промолвить и слова, как в комнату, буквально, ворвался Франциск. Приблизившись к тому месту, где сидел герцог, король раздражённо произнёс:
– Сеньор, нам сказали, что Вы уже женаты или должны жениться. Это – правда?
– Нет, сир, – выдавил из себя Бурбон.
Но зять Рене не отступал:
– Нам всё известно о Ваших связях с императором! И о том, что он пообещал Вам руку своей сестры, вдовствующей королевы Португалии, если только Вы перейдёте к нему на службу! Смотрите, если эти слухи подтвердятся, Вам не поздоровится!
Бурбон встал из-за стола:
– Сир, Вы угрожаете мне, но я не заслуживаю этого.
После того, как он вышел, Клод, в свой черёд взволнованно произнесла:
– Я уверена, сир, что все эти слухи о переговорах коннетабля с императором распространяют его враги!
– Посмотрим, мадам, – пробурчал Франциск.
После чего вышел следом за Бурбоном. Едва за ним закрылась дверь, как Клод с укоризной посмотрела на сестру:
– Мне стыдно за Вас! Вы обидели дворянина, который в силу своего происхождения и заслуг перед королевством уже достоин уважения. Что сказала бы королева, наша матушка?
Если до этого Рене была готова отстаивать свою точку зрения на брак с Бурбоном, то теперь сразу сникла:
– Простите меня, мадам!
Принцессу сразили даже не столько горькие слова Клод, сколько то, что она прочитала в её взгляде. Вероятно, слова сестры, почти слово в слово повторившей высказывания матери короля о своём любовнике, причинили Клод боль. А Рене даже некому было доверить свои душевные терзания: отъезд Анны Болейн лишил её подруги. Но вскоре у королевы появилась новая фрейлина, Анна де Партене, старшая дочь прежней гувернантки Рене, в то время как её десятилетний брат Жан V Партене стал товарищем по играм сыновей Франциска I.
