Через десять минут улыбчивый О'Брайн и Морганы вошли в гостевую, и Чарли торжественно объявил о помолвке молодых и свадьбе в конце месяца.
– А чего тянуть!? – смеялся Чарли, сверкая зубами. – Как говорится, "куй железо, пока горячо! "
Эмма никак не могла взять в толк, почему лица родителей довольные и радостные, особенно мистера Моргана. Любопытство было удовлетворено тем же вечером.
– Ты знала, дорогая, что О'Брайны – люди весьма обеспеченные? – вдруг спросила Луиза, когда Эмма помогала накрыть ужин на стол.
– Разве они обеспеченные?…
– Еще как! Представь себе, некий знатный пациент оставил Чарли в наследство два больших дома, ценные бумаги и некоторые коллекционные картины. Теперь они всю жизнь могут не работать, им с лихвой хватит нажитого имущества. Великолепно правда, что вы помолвлены?
Эмма скривила губы в язвительной иронии.
– Помнится, ещё вчера ты отказывалась иметь дело с недостойными людьми… Как быстро, оказывается, можно получить почётное место в обществе: всего – то два дома и ценные бумаги.
Миссис Морган поставила блюдо спаржи на стол, покрытый скатертью, и поглядела на дочь невинными глазами.
– Дорогая моя, когда ты начнешь разбираться в людях так, как разбираюсь я – ты добьёшься колоссальных успехов! О'Брайны не только достойные, они ещё и очень щедрые. Фрэнк отказался от дома во Франции, подаренного ему отцом, в нашу пользу. И теперь мы можем перебраться в Ля-Морель и, наконец, зажить так, как заслужили нелегким трудом и порядочным образом жизни. Я буду устраивать там обеды, ужины каждый божий день! И все будут говорить, какая благородная женщина – Луиза Морган, гробившая свои дни в скучном Лондоне.
В эйфории миссис Морган направилась на кухню. А Эмма осталась у стола с видом понимания и усмешки, и, когда та вернулась с хлебом, Эмма отписала ей непристойное замечание:
– Интересное положение: Фрэнк купил нас с потрохами, а вы, мама, радуетесь тому, что продали родную дочь за дом в Ля-Мореле?
Луиза выпятила округленные возмущением глаза.
– Откуда у тебя такие глупые мысли!? Единственное, чего я жажду всем сердцем – так это чтобы ты была счастлива, и само собой, обеспечена. И если хочешь знать, Фрэнк подарил нам не обычный дом. Находится он в престижном районе, у него два этажа и прислуга! – Луиза трагично выдохнула. – Пойми наконец, мне меньше всего хочется, чтоб ты работала, как проклятая. Мы дали тебе неплохое образование, но у тебя, дорогая моя, и чайник в руках не задерживается. – Луиза приобняла Эмму за плечи. – Ты не создана для работы, ты создана для любви. Так пусть ваше счастье длится вечно!
Мистер Морган тоже пребывал в прекрасном расположении духа, и как только радость плотного обеда О'Брайнов иссякала, он садился обратно за бумаги и перечитывал слова дарственной на дом. В нём не было столько честолюбия и снобизма, как в жене, но почему бы не совмещать приятное с полезным? Он столько лет положил на контору, трудился от зари до зари, брал уйму работы на дом. Пора бы и честь знать! Силы человеческие невечны, и он вполне заслужил немного расслабляющего покоя. Как любящий отец, он прежде всего радовался, что Фрэнк – очень порядочный, разумный мужчина. Он не из тех, кто рукоприкладствует, пьянствует и живёт распутно. А разве существует нечто более важное, чем преданность и спокойный быт?
Таким образом все находились в приятном ожидании церемонии. Особенно Эмма пребывала в волнительном нетерпении получить статус жены достойного и умного врача. Эта сладостная вероятность будущего доводила её до всепоглощающего экстаза. Распаленное, как уголь, сердце начинало чеканить ритм без остановки. Одно лишь смущало её: почему Фрэнк, располагая к ней любовью, отказывался свидеться с ней в дни нещадной метели.
