Я говорю, что мне нужно увидеть хозяина, но управляющий разводит руками. Говорит, тот здесь практически не бывает.
На катере мне везет больше. Я почти сразу понимаю, кто из нескольких мужчин злосчастный Тимур.
Хмурый, в засаленном пуховике, он копается в углу с веревками. Мне сложно сдерживаться, и я сразу хватаю его за грудки. Вера влезает между нами и рассказывает о Михаиле. Даже с этим упырем она общается вежливо:
– Это сын погибшего Михаила Федосеева. Расскажите все, что знаете.
Тимур шарит глазами, словно хочет спрыгнуть в воду. Я предусмотрительно хватаю его за рукав, а Вера достает деньги. Чуть успокоившись, он начинает говорить. Повторят то, что я уже слышал от Валентина.
– Михаил встретился там с высоким типом в черной толстовке. Я не собирался его убивать. Они просили только припугнуть…
Меня тошнит то ли от качки, то ли от таблеток, и я опираюсь о палубу. Тимур быстро сваливает в рубку, больше я его не вижу.
Вера дает мне бутылку с водой. Замечает:
– Это мог быть случайный человек…
– В лесу? У скалы?
– Не знаю… Наверное, это все-таки был несчастный случай.
– Тогда кто прислал мне фотографию?
– Какую фотографию?
Я лезу в карман куртки в поисках того самого снимка, но его нет. Пусто. Невероятно! Ведь я точно помню, как положил его…
Боюсь поднять глаза и посмотреть на Веру. Теперь я уверен, что она считает меня свихнувшимся. А если она решит, что это я пытался ее утопить?
Вера первой нарушает молчание:
– Ты знал, почему Михаил уехал именно сюда?
– Вроде он когда-то служил в Якутске. И почему-то хотел забраться подальше от нас. От своей семьи.
– Мне сказала Сата… Словом, он как-то поделился с ней, что уехал, потому как вам угрожала опасность. Из-за него. Ты об этом слышал?
Я молчу, пытаясь переварить услышанное. Вот как…
– Не знаю точно. Вроде однажды на него напали на охоте. Он часто ездил в лес с ночевкой, спал в палатке. И как-то вернулся без трех пальцев… Мы все подумали, что он выпил и напоролся на капкан…
– Это все?
– Ну, где-то через месяц он поздно возвращался с работы. В подворотне ему брызнули баллончиком в лицо, а потом повредили глаз чем-то острым.
– Выяснили, кто это был?
– Нет… Не знаю! Мы не верили ему. Он тогда начал часто выпивать, и мать думала, что Михаил просто с кем-то подрался…
– То есть он утверждал, что кто-то ведет на него охоту, а вы игнорировали?
– Вера! Брось эти свои психологические штучки! Ты хочешь заставить меня чувствовать свою вину? Я был еще сопляком, чтобы что-то понимать…
– Просто хотела помочь…
– Извини. Может, я не прав. Вдруг у отчима действительно был повод уехать?
– Его могли преследовать из-за работы. Какое-то дело? Он мог перейти кому-то дорогу…
– И этот кто-то нашел его в Якутии?
– Может, именно это и узнал Макс, прочитав тетрадь.
Я закусываю губу, смотрю вдаль, словно ищу там ответ. Природа никогда не лжет. Нет ничего более правдивого, чем эта суровая красота.
Местность здесь состоит из раскиданных вперемежку песчаных холмов, некоторые уже поросли чахлыми кустами. Чуть позади густой каймой начинается лес. Деревья кривые, будто валятся друг на друга из-за постоянных ветров.
На самих тукуланах действительно очень ветрено. За полчаса нахождения там все карманы, уши, ноздри, глаза уже в песке, но такой красивый вид того стоит.
– Мне кажется, теперь нам лучше уехать, – мягко замечает Вера. – После того, что случилось ночью…
Мы ушли далеко от того места, где нас высадили. Я слышу дыхание ветра, что слегка шевелит песок. Слышу, как бьется сердце где-то в области горла, но здесь мне не страшно. Зато все сильнее обволакивает холод.
