Ближний бой. ЦРУ против СССР - страница 7

Я едва успел завершить формальности, связанные с вступлением в должность в УКИ, как этот орган уже не существовал, и я оказался на посту ночного дежурного в телеграфной комнате Управления военной информации. Не к этой работе я стремился, и после моего обращения за разъяснениями в офис мистера Брюса мне ответили, что произошла какая-то ошибка по вине администрации в связи с тем, что в моих документах указывалось, что я работал в журнале «Юнайтед Стейтс ньюс». Меня заверили, что ошибка в скором времени будет исправлена. Поэтому я энергично взялся за дело, чтобы выяснить, на что я способен в Управлении военной информации. В скором времени я уже составлял обзоры новостей, писал статьи, памфлеты и другие материалы, которые УВИ должно было выпускать в большом количестве. В этой организации трудилось внушительное общество журналистов, собранных Робертом Шервудом и его помощниками, в том числе Дик Холландер из «Вашингтон дейли ньюс», Боб Бишоп из «Чикаго сан таймс» и Генри Пэйнтер из «Киплингера». Но были люди и другого сорта, вроде одного корреспондента, который как-то вечером зашел и спросил: «Послушай, парень, что это за „низкие страны“, о которых все время говорят?» Он, кажется, разочаровался, узнав, что это понятие лишь отражало специфику геологического строения территории Голландии и Бельгии. Вероятно, он ожидал, что здесь речь идет о разоблачении какой-нибудь международной мафии.

Офис Дэвида Брюса сдержал свое обещание, и к августу соответствующим приказом я был назначен на службу в УСС, где я с восторгом узнал, что буду направлен в Лондон, пройдя предварительно 4‑недельный курс специального обучения.

Обучал меня офицер, звание и фамилию которого я сейчас не помню, но очень хорошо помню то весьма сильное впечатление, какое произвели на меня исключительно серьезный подход к обучению и тяжкие последствия, следовавшие за каждым нарушением или ошибкой с моей стороны.

В соответствии с полученными инструкциями я должен был взять с собой одежду – строго неофициальную, – белье и туалетные принадлежности на неделю. Семье мне надлежало сообщить, что я уезжаю до пятницы, но ни слова не говорить, куда направляюсь. (Я сам этого не знал, поэтому как я мог что-либо сказать!) Я должен был оставить семье лишь определенный номер телефона в Вашингтоне на крайний случай. Наконец, в воскресенье в 3 часа дня я должен был стоять у выхода из отеля «Релей» на Одиннадцатой улице. К отелю подъедет черный «шевроле» с номерным знаком округа Колумбия, я спрашиваю шофера, не зовут ли его «Алекс». Получив утвердительный ответ, я сажусь в машину. Впредь я никогда не пользуюсь фамилией, а называю лишь свое первое имя (это условие казалось мне странным, поскольку мое имя весьма редкое) и никому никогда не сообщаю содержания полученных заданий. Дополнительные инструкции я должен был получить по прибытии на место.

Я в точности выполнил полученные указания. Будучи по природе человеком пунктуальным, а также опасаясь, что могу пропустить автомобиль и оказаться в затруднительном положении, я, вероятно, прибыл в отель «Релей» за полчаса до срока. К тому времени, когда подошел автомобиль, я был уверен в том, что являю собой самую заметную фигуру во всем Вашингтоне, а мой высокий рост, 195 см, делает меня особенно примечательным. Мне казалось, что, обрядись я даже в немецкую форму, я не привлек бы к себе большего внимания, чем в данном случае. По правде говоря, меня, вероятно, никто и не заметил, если, конечно, не было организовано специальное наблюдение. Если бы такое наблюдение велось, мои шефы из УСС наверняка немало расстроились бы ввиду моей полнейшей неопытности и непонимания того, что никто не должен шататься вокруг места тайной встречи. Тем не менее, безусловно, в Вашингтоне военного времени было сколько угодно людей, которых подсаживали в машины и подвозили.