Мне кажется, что я по памяти могу ту сцену воссоздать. Стоит только глаза закрыть и сразу перед ними наша спальня, залитая светом из окна… денек еще стоял такой погожий, солнце светило, еще больше настроение поднимая. Разворошенная кровать, темные простыни и два тела. Двое людей, которым я безоговорочно доверяла. Я, наверное, никогда это разъедающее жгучее чувство в себе не погашу.
Где-то читала совет психолога, что нужно выговориться – последую ему. Все выскажу, когда снова Богдана увижу. Он вообще не имеет права мне так угрожать после того, что сделал. Не хочу снова это проживать, не хочу снова пачкаться в грязи и выяснять, сам Исаев ли Лизу в койку затянул или сестрица расстаралась. Лучше от этого не станет. Но нужно. Ради детей поговорить. Может получится разойтись мирно, насколько это вообще возможно. Может он в сердцах грозил, но на самом деле не сделает этого?
Я тут же одергиваю себя от таких мыслей. Я же оправдания ему ищу, снова как та глупая девчонка, которой раньше была. Так я скоро дойду до того, что сама в его измене виновата! Но это не я предала, не я спала с чужой женщиной. Да, где-то я глупо поступила, надо было сразу поговорить тогда, но… вышло как вышло. А потом совсем не до выяснения отношений стало. Я уже пережила один раз выкидыш. ЭКО прошло удачно, я была уже на двадцатой неделе. Все мои анализы были в норме, я постоянно бывала в клинике, а потом… потом просто обнаружила кровь на нижнем белье.
Тогда я приходила в себя несколько месяцев. Я ведь чувствовала, как моя кроха толкалась в животе, а потом просто наступила пустота. У меня не было сил ни есть, ни спать, ни хотя бы как-то существовать. Богдан в тот момент был рядом, поддерживал, как мог, мама тоже. Даже Лиза. Но никто из них не мог залечить рану, которая кровоточила без остановки.
Решиться на новое ЭКО я смогла лишь через полтора года и лишь после того, как прошла курс у психолога. Тогда я смогла отпустить мою крошку, приняла тот факт, что я не виновата, я сделала все, что могла… поэтому, когда врач сказал, что если в дальнейшем я буду испытывать такой же стресс и переживать, то могу потерять снова детей, внутри как отрезало. Эмоции будто заблокировались, законсервировались внутри за стальной дверью. Я сосредоточилась только на малышах.
- Мы приехали, - вырывает меня из тяжелых воспоминаний голос надзирателя.
Моргнув растерянно, я выглядываю в окно. Мы припарковались почти напротив входа в элитную многоэтажку. Чуть раньше я заметила, как мы проезжали через шлагбаум на закрытую территорию. Да уж, видно, Исаев важной птицей стал, раз жилья в обычном доме уже недостаточно.
Амбал сопровождает меня до квартиры на двенадцатом этаже, отпирает дверь ключ-картой и пропускает вперед, позволяя мне закатить коляску внутрь.
- Жилье в полном вашем распоряжении, Богдан Алексеевич просил передать, что вы можете выбрать любую комнату, - говорит мужчина, пока я бегло осматриваю прихожую.
- Какая щедрость, - цежу ядовито под нос.
- Посмотрите комнаты? Я помогу отнести туда сумку с одеждой и детей, чтобы вам не было тяжело.
- Не надо. Мы здесь надолго не останемся, - отрезаю категорично.
- Дело ваше.
Мужчина опускает спортивную сумку на пол и приглаживает короткий ежик ладонью.
- Меня зовут Казимир, вы можете обращаться ко мне по любому вопросу, Снежана Олеговна. Если вам что-нибудь нужно, просто наберите меня. Или вы можете позвонить самому Богдану Алексеевичу.
